Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.

 

 Выпуск шестой

Роман с продолжением…

История – это роман, в который верят, роман же – история, в которую не верят.

Сафир Мориц-Готлиб

Николай и Светлана Пономаревы

ГОРОД БЕЗ ВОЙНЫ

Роман

(Продолжение)

<<Начало

Страница 1 из 2

[ 1 ] [ 2 ]

7

Ночью, ворочаясь в холодной комнате, Сашка вспоминал слова Шиза. Он не хотел их вспоминать. Но они то ли во сне, то ли наяву всплывали и навязчиво лезли в голову: «Ты здесь навечно», «Ты несёшь беду», «Мир – это души». И сам Витька как будто стоял рядом и улыбался своей странной улыбкой. Это было страшно, и, как только в комнате начало светлеть, Сашка уселся на Кешин топчан, похлопал соседа по плечу и спросил:

– Слушай, а почему Воронцов – командор? Он же больной на голову, мало ли…

– Командор он по блату, – сонно отозвался Кеша, – у него какой-то родственник – начальник. Да он и сам с образованием: два года на философа учился в университете.

– Так чего его сюда-то принесло? – ещё больше удивился Сашка.

– С больных мозгов, чего ещё! И вообще, сдался он тебе среди ночи, старикашка наш…

– Старикашка?

– Ну да! Тут до восемнадцати редко доживают, – уже спокойнее объяснил Кеша. – Олег дотянул, потому что умный, а Шиз – потому что дурак. Не соображать ничего – оно легче. И это, если ты так уж замёрз, ложись вот рядом. Подрыхнем ещё, а потом пойдём тебе тряпки покупать, а то проснусь как-нибудь, а вместо тебя твой застывший труп. Знаешь, как противно рядом с трупаком спать!

К падальщикам за Сашкой и Кешей увязался Хнык – замурзанный пацан, живший в одной комнате с Олегом. Он хотел выменять себе перочинный ножик и тёплые носки. Для обмена Хнык припас чекушку самогона, которую спёр у какой-то бабульки на окраинном рынке.

Днём северный ветер разогнал тучи, и температура упала ниже нуля. Ребята ёжились, дышали на руки, стараясь хоть как-то согреться. Кеша беспрестанно болтал. Все истории, которые он рассказывал, были о различных происшествиях в соседних этажках и варьировались от трагичных до скабрезных. Хнык шёл молча. Высказался он только один раз, заискивающе, заглядывая Сашке в лицо своими жёлтыми в редкую тёмную крапинку глазами. Ещё в первый день Сашка решил, что Хныковы глаза напоминают слитый чай. Сейчас он подумал, что взгляд у Хныка какой-то щенячий.

– Классно ты, Саша, стреляешь, – сказал Хнык. – Из пистолета и в лоб сразу. Так не все могут. Я бы испугался…

– Ну, – вмешался Кеша, – это оттого, что он в Корпусе учился. А это место крутое, там и стрелять научат и драться…

– Я тоже драться учился, ещё когда маленький был, – обрадовался новому повороту разговора Хнык. – У меня дядька был, его, как меня, Костей звали, так он классно дрался. Он меня научил всяким приёмам.

– Не свисти, – усмехнулся Кеша, – у тебя один приём: как бить тебя, так ноешь: «Пожалейте сироту». Ты, Сашка, не поверишь, он один раз тётку какую-то обокрал почти в центре, его мужики поймали. Только отпинать – а он как разнылся, так эта дура его сама отпустила, да ещё и жрачки дала на дорогу.

– Она меня усыновить хотела, – Хнык мечтательно вздохнул. – Но без документов трудно.

– Тебя – усыновить?! – Кеша остановился и громко рассмеялся. – Ой, я умираю! Сыночек Хнык! Мамина курочка!

– Ну и не верьте! – не обиделся Хнык. – Мне и здесь хорошо. Так я и пошёл к этой тётке! Да в центре одни придурки живут!

Магазинчик падальщиков располагался в подвале одной из целых пятиэтажек. Пятиэтажка была обитаема, окна проклеены белой бумагой или плотно зашторены, на одном из балконов сушились вещи. На длинном флагштоке перед домом трепыхался красный флаг, на самой пятиэтажке было смонтировано несколько рекламных слоганов, а так же указания на то, кто является хозяином дома. Подход к магазину был укреплён и огорожен так, что даже знавший толк в обороне Сашка открыл рот от удивления: у входа в подъезд пятачок расчистили от хлама, обложили по периметру мешками с песком, из окна над подъездной дверью торчало дуло пулемёта. Наверняка кто-то дежурил и на крыше. У самого входа стояли парни в камуфляже с красными повязками, по виду запросто ломавшие чужие шеи одним взглядом.

– Боюсь я их, – тихо заскулил Хнык. – Как иду, так боюсь. Они сильно крутые.

«Крутые» быстро обыскали идущего впереди Кешу, затем ощупали Сашку и, наконец, мелко дрожащего Хныка. Только после этого парни смогли спуститься в подвал. Хорошо освещённое и протопленное помещение от стены до стены было заставлено всевозможными ящиками, коробками и мешками. Посреди этого великолепия сидели на корточках два падальщика в дорогих кожаных куртках и курили. Сашка отметил, что сигареты не местные и дым от них идёт не противный.

– Купить или поменять? – спросил у ребят один из падальщиков.

– Купить, – сказал Кеша.

– И поменять, – добавил Хнык.

Оба парня встали. Один взял у Хныка бутылку и повёл его куда-то за коробки, а второй подошёл к Кеше.

– Одёжу?

Кеша кивнул.

– Новую или с трупа?

– С трупа, – быстро глянув на Сашку, ответил Кеша. – Вот у него десять марок.

– Девять с половиной, – поправил Сашка.

Падальщик покачал головой и показал на груду лохмотьев в дальнем углу подвала.

– Тебе только туда, дружище.

Вещи были чистые, но изрядно заношенные. Сашка вопросительно посмотрел на Кешу.

– Выбирай быстрее, – посоветовал тот, – не в гостях.

Торопиться не хотелось. Уж очень здесь было тепло. Последняя уличная дрожь выходила из тела. Тут бы лечь за мешками и никуда не уходить. Заснуть. Сашка с трудом подавил в себе желание опуститься на пол и задремать, и стал разбирать одежду. Тёплая куртка его размера нашлась довольно быстро. Сашка отвёл глаза от заплатки на уровне сердца и сказал себе, что размышлять, откуда она взялась на куртке, глупо. Размышлениями не согреешься.

– Восемь марок, – сказал падальщик.

– Нормально, – кивнул Кеша, – ещё на одеяло хватит? Давайте.

Падальщик порылся в одном из мешков и извлёк что-то неопределённо-серое.

– Чувака какого-то прямо под ним шлёпнули из большой пушки, поэтому дёшево так. Не берут, суеверные все стали. Но на ваши деньги ничего другого нет.

В головах у одеяла была дыра. Большая, с подпаленными рваными краями. Сашка на минуту представил себе, что же могло остаться от человека, спавшего под этим одеялом, и ему стало страшно. «Тут редко кто доживает до восемнадцати, – вспомнились Кешины слова. – Получается, в лучшем случае мне осталось два с половиной года, – непроизвольно подсчитал он. – А самому Кеше и того меньше». Падальщик меж тем взял одеяло, кое-как свернул и сунул его Сашке в руки…

– Ну как, Санёк, согрелся? – спросил Кеша, когда здание «Красных братьев» скрылось за развалинами. – Тебе повезло: за восемь марок редко что приличное попадается…

Сашка молча кивнул. Остался неприятный осадок после этого магазина. Целая груда вещей с убитых. С таких же парней, как он. Кто-то ходил в этой куртке, кого-то она спасала от холода и ветра. Кто был тот парень? Теперь уж не узнаешь. Да и не важно. Важно одно: гарантируя защиту от холода, куртка эта не защитит от другого. От пули в сердце. Прежнего хозяина не защитила…

– Скоты жадные эти падальщики, – вздохнул Хнык. – За бутылку самогона – одни носки. Ну, две пары, конечно, но я-то хотел ножичек!

– Вернись, попроси. Может, подарят, – посоветовал Кеша. – А может, сразу усыновят.

– Пошёл ты, – произнёс Хнык, сразу отбежав на безопасное расстояние.

Кеша махнул рукой:

– Если бы не Олег, быть бы Костику краснобратым. Куда бы делся! Сейчас бы степь брюхом протирал…

Хнык издалека показал Кеше неприличный жест и скрылся из виду.

– Э-эх, – Кеша пнул подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку, потом подумал и подобрал её, – а вообще «красным» быть неплохо, если не салабоном, конечно. Вот торговать, к примеру, или в караваны ходить. Правда, они только своих берут, кто на них долго пашет. Надо с малолеток начинать. А я трупов боюсь. А ты боишься?

– Не знаю, – честно признался Сашка, – я ведь ещё не воевал. Ну, в Корпусе фильм один раз видел учебный, там каких-то пленных из Бельска расстреливали… Противно, конечно. А штурмовиков часто на войну посылают?

– Да нет, – Кеша усмехнулся, – за боёвки ведь деньги платить надо, а начальство жадное. Вот в мае было классное сражение. Бельских поубивали – немеряно, а наших только человек двести. И штурмовиков, и других. Правда, наша бригада в запасе была, на случай прорыва. В окопах два дня просидели. А Бельских уделали танкисты. Я тогда им пузырь бормотухи продал втридорога…

– Всё-таки это свинство – мёртвого человека обирать, – вздохнул Сашка. – Если бы я был Главой, я бы этих падальщиков вообще запретил. Только город позорят.

– И передохли бы у тебя все с голоду, – засмеялся Кеша. – А вообще, чего ты себе голову забиваешь, мало тебе своих проблем? Вот сейчас придём и будем доски на растопку ломать, мне парни с четвёртого этажа обещали. Каждая доска – пять грошей. Потом половину отдашь. Раз в месяц нам тридцать марок дают каждому, и консервов, сколько по норме положено. Опять же, квартира халявная, так что и тратиться особо не на что. Я за полтора года уже четыреста марок скопил. Вот накоплю ещё столько же и поеду на ферму к бате или поступлю учиться куда-нибудь. А ты-то учиться будешь?

– Обязательно.

– А на кого?

– На медика, – немного подумав, сказал Сашка. – На кардиолога. Это такой врач, который сердце лечит.

– Ладно, – кивнул Кеша. – Тогда деньги зарабатывай и копи, как я.

Сашка кивнул. На самом деле он ещё не задумывался о будущем, слишком много забот навалилось одновременно. Но не будет же он всю жизнь в штурмовиках, тут Кеша прав. Значит, надо что-то делать, что-то, чтобы выбраться отсюда…

Однако свои рассуждения о будущем Сашка вскоре оставил. На них просто не было времени. Приходилось решать уйму бытовых проблем: как растянуть на день паёк, где добыть деревяшек на растопку, умываться ли ледяной водой или отложить до лучших времён. Темнело всё раньше и раньше, и каждый день был менее тёплым, чем предыдущий, поэтому пора было позаботиться об отоплении. Целыми днями парни копались в развалинах, там, где не стояли огораживающие знаки падальщиков. Находили в основном ненужную рухлядь, но иногда кому-нибудь везло, и найденная рухлядь могла гореть. Тогда её тащили в дом. Во время одного из походов к частному сектору Сашка заметил, что кто-то содрал фанерку с расписанием автобуса. Ещё бросилось в глаза, что тут почти не было деревьев, кроме совсем уже хилых, зато торчало много пней. Наверное, местное население тоже испытывало трудности с топливом… Бесконечное таскание добытого в развалинах хлама изматывало, но зато не оставалось сил и времени думать о чём-то другом. Каждое утро Сашка доставал из кармана календарик с эмблемой Корпуса – единственное, что от учёбы в нём осталось – и зачёркивал вчерашний день. Он даже научился, как Кеша, ежедневно прикидывать, сколько осталось до пятого числа – дня, когда в бригаде выдавали получку. Ему должны были заплатить целых двенадцать марок. Тогда можно будет сходить домой, как будто в увольнение, повидаться с мамой, переночевать в нормальной постели, может, даже посидеть при электрическом свете и почитать книжку. Одну из тех наивно-захватывающих повестей, которые он любил читать раньше…

Часто Сашка вместе с Кешей и Хныком крутился около остановки. Это был, пожалуй, центр жизни в Южных развалинах. Здесь располагались бар, вербовочный пункт со складом и общественная баня, куда с удостоверением штурмовика можно было пройти за символическую плату в полмарки. Чуть дальше находился лазарет. А ещё дальше, где Сашка пока не бывал, а только слышал, управление организации «Штурм» и плац для построений. Многочисленные парни в гражданской одежде и чёрных мундирах с утра до вечера сновали по пятачку остановки. Некоторым был нужен автобус, отъезжающий в город, некоторые приходили сюда, чтобы купить что-нибудь у местных лоточников. Лоточники продавали продукты, курево и алкоголь, который пользовался особым спросом. Многие штурмовики умудрялись пропивать все выданные им деньги. Впрочем, Кеша с Сашкой выпивкой не интересовались, а Хныка периодически угощали какие-то пацаны, но наливали ему совсем немного, скорее ради смеха. Даже от крошечного глотка спиртного Хнык моментально пьянел и начинал нести несусветную чушь, хвастаясь вымышленными боевыми подвигами и успехом у девушек…

Однажды, когда Сашка с Кешей выходили из бара, где грелись перед очередным походом за топливом, к остановке подъехал автобус. Это была та самая «Труповозка», которая привезла сюда Сашку не так уж и давно. Сегодня пассажиров, желающих уехать в город, было немного: трое парней и пара местных мужиков. Сашка посмотрел на автобус, сделал несколько шагов и вдруг, сам не понимая зачем, забрался на подножку. Кеша что-то удивлённо кричал вслед, но Сашка его не слышал. Автобус, дребезжа, потащился по улицам в центр. Туда, куда Сашке было нельзя и не надо… Сашка сидел в уголке, прислонившись к стене, и не мог себе объяснить, почему он здесь. Он ведь шёл с Кешей. Сейчас они должны были разгребать холодную бетонную крошку в поисках древесины. Ерунда какая-то получалась: собирался сделать одно, а вышло совсем другое. Как затмение нашло. Сашка вздохнул: «Ничего, проеду по кольцу и вернусь к Кеше…»

Однако когда автобус дополз до городской конечной, находившейся недалеко от Корпуса, выяснилось, что назад он сегодня больше не идёт. Сашка постоял в нерешительности и отправился в сторону Корпуса. Знакомую проходную было видно издалека. Там, в бетонной «коробочке» с узкими окошками, сейчас находился дежурный наряд – четыре человека. Может быть, даже из его роты. На секунду Сашку охватило желание зайти, поговорить, посидеть там с ребятами. Но, мгновенно возникнув, эта мысль так же быстро исчезла. О чём ему теперь говорить с кадетами? Не о чем. Сашка сел на железную оградку около соседнего здания и просто смотрел. Жизнь в Корпусе продолжалась: вот в ворота, натужно урча, въехал грузовик, затянутый зелёным брезентом, а дежурный кадет, лопоухий первогодок, выскочил поднимать заградительную планку, не накинув шинели, и, пока грузовик въезжал на территорию, успел замёрзнуть и бежал назад, втягивая голову в плечи; вот ещё один кадет, постарше, вышел на крыльцо дежурки и что-то объяснял женщине в пушистой шали, после чего женщина ушла; вот из проходной показались несколько офицеров, зашагали по улице… Сашка встал и побрёл прочь. Одно дело было вспоминать о Корпусе там, в развалинах, другое – вновь увидеть эти знакомые стены. В горле перехватило, и Сашка часто задышал, чтобы не разреветься. Не надо было сюда ехать… Что ему теперь Корпус? Его отсюда просто выкинули. Без вины, а так – на всякий случай. И теперь он штурмовик. И, видимо, надолго. «Надолго? Ну и пусть, – зло подумал Сашка, – я уже привык! Вы, гвардия, элита, можете жить в разбомбленном доме, есть два раза в день холодную тушёнку и спать на голых досках, когда вокруг шуршат крысы? Нет? Так чем вы лучше нас?»

Из центра Сашка вернулся только к вечеру, прошагав весь путь пешком, и так устал, что не сразу понял, что в их с Кешей комнате непривычно тепло.

– Обогреватель, – гордо сказал Кеша, показывая на странную конструкцию из бывшего шашлычного мангала. – Первое время дымить будет, но я знаю, как сделать трубу. Главное, чтобы искры не летели, а то сгорим на хрен к чёртовой бабушке!

– Где взял? – только и смог выговорить Сашка.

– В карты у соседей из 15-го дома выиграл. Да ты челюсть-то подбери: я на пушку трофейную играл, её не жалко, если что, вдруг она меченая! У нас теперь класснее всех будет! Захотим – натопим, захотим – жрать сварим. Всё не в ведёрке ветки жечь.

И правда, их «печка» да «буржуйка» в комнате Олега оказались почти что роскошью – остальные ребята разводили костерки в чугунных ящиках, помятых детских ванночках, жестяных вёдрах. Поэтому пожаров, по словам Кеши, в развалинах случалось достаточно.

– Зато сгоришь, не сгоришь – ещё неизвестно, а топить не будешь – точно загнёшься, – заключил Кеша, – вон в прошлом году тут половина народа передохла – грипп…

8

Пятого октября ребята собрались за столом в большой комнате, ожидая командора. В этот день на складе выдавали пайки, и Витька должен был назначить, кто пойдёт за ними, а кто будет затаскивать в этажку. Шиз вошёл и, бесстрастно оглядев сидящих, сказал:

– Пока харчей не будет. Не привезли. И денег нет. Дали каждому авансом по три марки, а Ерхову – марку и двадцать грошей. Но кто хочет, можете получить уголь. Мешок на человека, под расписку.

Кто-то свистнул, Лёва выматерился.

– Это как же? – заскулил Хнык. – А что же мы жрать должны?

– Поголодаешь, – отрезал Шиз. – Я, когда дома жил, одними отрубями питался. Это и организм очищает и душу.

– Я тебе что: свинья, отруби жрать? У меня ноги болят. Я, может, умру скоро!

– Смерти нет, – спокойно пояснил Витька. – Есть переход в другой мир. Там жизнь лучше.

– Вот я тебе сейчас кирпичом звякну по башке, посмотрим тогда, – озлобился Хнык.

– Дело – дрянь, – вздохнул Кеша. – Ладно, уголь так уголь. Пошли, Санёк, скорее, а то у нас по жизни так: вроде завезут на всех, а последним обязательно не хватит…

Направляясь на склад, Сашка с Кешей прошли мимо остановки. Там всё было, как обычно: видимо, отсутствие пайка пока никого не взволновало. Несколько парней тащили на себе заполненные углём мешки, торговцы предлагали свой обычный ассортимент. Сашка, глядя на это, решил, что продукты выдадут совсем скоро, ничего серьёзного…

В ходку решили брать по мешку. Поэтому после второго раза, когда Кеша вытер рукавом вспотевший лоб и заявил, что надо снова идти на склад, Сашка удивился.

– Надо, – Кеша подмигнул.

У кладовщика он попросил выдать мешок угля в счёт какого-то Валеры, которого Сашка не знал. Кладовщик полистал списки, вычеркнул нужную фамилию, и Кеша расписался напротив неё неразборчивой закорючкой. Сашка решил, что это какой-нибудь Кешин приятель, у которого не хватает сил самому волочь мешок. Всю дорогу уголь тащили молча, вымотавшись за предыдущие ходки, к тому же у Сашки начала кружиться голова. Добравшись до своей этажки, парни бросили мешок на землю. Кеша, тяжело дыша, сел на него.

– Где он живёт, это Валера? – поинтересовался Сашка.

– Не знаю, – простодушно ответил Кеша.

– Постой, – удивился Сашка, – разве мы не Валере несли этот уголь?

– Чудной, – Кеша улыбнулся, – стал бы я этому дураку тащить полный мешок. Да ни в жизнь. Этот мешок теперь наш. Сообразил?

– Ну ты и сволочь, – возмутился Сашка. – Нужно его обратно отнести. Ведь парень замёрзнет, Кеша. И потом, ты сам говорил о гриппе.

– Я – не сволочь, – медленно сказал Кеша. – Я просто уже зимовал тут, а ты нет. Прошлой осенью у нас два мешка было, и израсходовались они очень быстро. Я второй год мёрзнуть не хочу! Понял?

– А Валера? – крикнул Сашка. – Как он?

– Кто успел – тот и съел. – Кеша тоже закричал. – Понял? Этот мешок наш! Мы его принесли, сейчас занесём и всё. А если этот парень такой недоумок и за углём вовремя не ходит, то это его вина.

– А, может, он болеет?

– Да хоть при смерти! – глаза Кеши сузились до совсем маленьких щёлочек, и зрачки оттуда смотрели враждебно. – Мне плевать. Всё! Хватайся и пошли. Потом вся бригада нам спасибо скажет, все будут ходить и греться.

– Чё орёте, придурки, – из подъезда вышел высокий парень с помятым не то со сна, не то с перепоя лицом и наставил на Кешу обрез. – Хрен уснёшь!

– Ладно, Уксус, – заискивающе улыбнулся ему Кеша. – Уголь таскали и устали. Сейчас дальше понесём.

– Сейчас мы понесём этот мешок обратно, – сказал Сашка, хватая мешок.

– Иди домой и там командуй, – Кеша дёрнул мешок в свою сторону. – Или возвращайся в Корпус!

– Кеша! То, что ты сейчас делаешь, просто убийство! Из-за тебя человек может погибнуть! – попытался объяснить ему Сашка. – Ты что, потом спать спокойно сможешь?

– Ну, ты же спишь! – огрызнулся Кеша. – А я не малолетке в голову стреляю!

Сашка выпустил мешок из рук. Больше всего хотелось броситься на Кешу, ударить его посильнее, свалить в грязь. Даже дыхание от злости сбилось. Но этого делать было нельзя: во-первых, рядом стоял Уксус и с интересом наблюдал за ними, во-вторых, Кеша был не так уж и не прав… Несколько секунд Сашка и Кеша смотрели друг другу в глаза. Потом Кеша вдруг смутился и сказал:

– Да ладно, чего ты психуешь. Я этого Валеру знаю. Он живёт тут рядом, в частном секторе, только на боёвки в бригаду приходит. Пацану, кроме травки, ни фига не надо, он бы или вовсе не пришёл, или на наркоту уголь сменял.

Сашка отвернулся, потом сел на мешок и, чтобы окончательно успокоиться, поднял и принялся вертеть в руках кусок кирпича.

– Я понял, – вдруг хрипло заявил Уксус, – спёрли и поделить не можете. – Он хохотнул и ткнул Кешу в плечо обрезом: – Я тебя спасаю. Бери уголь и тащи ко мне в комнату. Понял, урод?

Кеша растерянно поглядел на него и схватился за мешок.

– А ты-то тут при чём? – не понял Сашка.

– Это ты тут не при чём, – Уксус угрожающе покачал обрезом. – Ты кто, недоносок? Рядовой? А я командор. Так что оторви свою задницу от мешка и вали отсюда.

– Тогда я к Волку пойду, – Сашка встал. – Пусть он разбирается.

– Иди, – Уксус противно заржал, – я слышал, на тебе труп – раз, драка – два, теперь будет воровство. Хана тебе, засранец!

Сашка швырнул кусок кирпича в стену и молча пошёл вверх по лестнице. Сзади, сопя и шёпотом ругаясь, надрывался Кеша…

Утро следующего дня не принесло радостных вестей. Олег, ещё затемно ходивший на склад, вернулся раздражённый и растерянный. Судя по всему, раньше задержек с пайками не было. Хнык, раздобыв где-то карты, ходил по комнатам, настойчиво предлагая всем сыграть «на жрачку».

– У вас, Кешенька, наверняка, ещё осталось, – твердил он. – Давай сыграем!

– Иди степь подметай, – сказал Кеша, за воротник вытаскивая Хныка из комнаты. – Тебе-то играть не на что. Да и мухлюешь.

Хнык громко выругался и пошёл в комнату к Женьке, откуда вылетел ещё быстрее. Сашка лежал, отвернувшись к стенке. С Кешей они почти не разговаривали. Сам Кеша периодически принимался ворчать по поводу потерянного угля и Уксуса-скотины, на которого нет управы в этажке, но Сашка этих разговоров не поддерживал, и Кеша замолкал. Из продуктов в комнате осталось лишь немного кукурузной муки, припасённой Кешей, но жевать эту муку всухую было противно. Ближе к вечеру Сашка с соседом и вовсе пошли в разные стороны, чего не бывало до сих пор. Кеша отправился на остановку купить что-нибудь у местных, а Сашке Олег выдал мятую железную канистру и послал за водой для всей бригады. Сашка волок канистру и думал, что то, что они с Кешей сделали, всё-таки подлость. Вдруг Кеша наврал про того парня, только чтобы не драться. А на самом деле он никакой не наркоман. Впрочем, теперь уже не разберёшься. Надо было или драться вчера с Кешей и тащить мешок назад, или теперь уже молчать и не выпендриваться. А драки бы вчера не вышло. Сашка вспомнил довольную физиономию Уксуса и подумал, что всё-таки хорошо, что он не попал в его бригаду. У склада Сашка остановился отдохнуть. Рядом с ним на металлическом ящике, покрытом дерюжкой, разложила товар бабулька-лоточница. Торговала она махоркой, спичками и варёной кукурузой. Сашка вытащил полученные вчера деньги, купил початок и принялся грызть. В кармане у него осталась одна голубая бумажка. Сашка прикинул, и выходило, что хватит ему на один поход в местную баню и звонок матери…

– Ерхов, – Олег удержал его за рукав, когда Сашка поставил канистру на порог и собрался уйти, – зайди, поговорить надо.

В комнате Олега с Хныком было очень чисто: на столе и на смешной деревянной этажерке полный порядок, кровати с металлической сеткой застелены ватными одеялами, окно наглухо забито прозрачной плёнкой, печка-буржуйка с трубой на улицу, угол, заполненный растопкой, огорожен. «Стараются жить по-человечески» – подумал Сашка. Вот Лёва с Женькой не старались: Сашка проходил мимо их двери и видел, что в комнате, кроме пустых пивных бутылок, рваных газет и фанерных ящиков, ничего не было. Спали, наверное, прямо на полу.

Олег полез в ящик стола, извлек пачку дешёвых сигарет, затянулся, предложил Сашке.

– Я не курю.

– Не пьёшь, не куришь, мата от тебя не слышно. За что из Корпуса выперли?

– Да так, друг у меня был один… Рванул в Бельск. А я вроде как с ним заодно был. Контора и вышибла.

– Ни хрена себе, – задумчиво протянул Олег. – Ну, хоть родители у тебя живы?

– Мать жива.

– И у меня мать жива. А отец умер. Он у меня хорошим плотником был. Всё, что хочешь, из дерева делал. Мать потом снова замуж вышла, да только зря. Теперь вот мучается со своим новым. Этот гад пьёт по-страшному. Братишку жалко, Павлика. Он маленький ещё. Я думал его сюда взять, да чему он тут хорошему научится… – Олег стряхнул пепел и продолжил: – Жизнь сволочная пошла. Куда только кондоры деньги умудряются деть? Они нормально живут, в центре. А мы тут мудохаемся, как крысы. А тебе я вот что хотел сказать: вернись домой. Если есть хоть малейшая возможность, вернись. Карьеры ты здесь не сделаешь, денег не заработаешь, а сдохнуть – это запросто.

– Мне нельзя, Олег. Мать не должна знать, что я здесь оказался, у неё сердце больное.

– Дурак! – Олег посмотрел на Сашку раздражённо. – Ты не видишь, что здесь творится? Ещё пару дней не дадут пайки, тут такой беспредел начнётся! Я слышал: нас тут даже огородить могут.

– Как огородить?

– Поставят вокруг развалин кордоны, автобус отменят. Чтобы мы тут сидели и к порядочным гражданам в город не ломились. Понял?

– Понял, – Сашка кивнул. – Только уйти всё равно не могу. Может, всё наладится.

Олег махнул рукой.

– Думаешь, матери легче будет, если ты тут погибнешь? Ладно… Иди к себе… Дурак ты всё-таки.

Сашка вышел в коридор. Может, он и дурак, если посмотреть со стороны, только он всё делает правильно. Город не допустит, чтобы целая армия долго оставалась голодной. Это, в конце концов, для города и опасно. Завтра пайки обязательно выдадут. Иначе и быть не может.

9

Несколько следующих дней прошли в тревожном ожидании пайков, бесконечном нытье Хныка и поисках съестного. Каждый день, просыпаясь, Сашка глядел в окно: ясное небо, ни облачка, только солнце красноватым светом освещает развалины.

– Сегодня уже точно дадут, – говорил он Кеше, который тем временем разводил едва живой огонёк, быстро наполнявший дымом всю комнату.

– Надо трубу сделать, – вздыхал Кеша, но не делал. Вместо этого они отправлялись к складу, куда стекалось по утрам множество штурмовиков.

– Ни хрена не предвидится, – простуженным голосом гавкал кладовщик. Но толпа не разбредалась, а с идиотским упорством, не желая ему верить, всё стояла и ждала. Только к полудню, извергая множество проклятий, парни расходились. Те, у кого в городе были родственники, ездили к ним занимать продукты и деньги. Те, у кого никого не было, сначала покупали еду у местных, но мизерный аванс очень скоро закончился, как и все заначки. Тогда торговцев стали просто грабить, и те больше не решались выходить со своим товаром на остановку.

Марка, которую Сашка хотел потратить на баню и звонок маме, была потрачена на кулёк чечевицы. Немного денег оставалось у Кеши, и он кормил Сашку в долг. О ссоре они оба уже не вспоминали.

– Говорят, «Красные братья» подогнали к своему магазину бронетранспортёр, – делился новостями Кеша. – Потому что боятся штурмовиков. А ещё в городе шумят и наших обходят стороной, а на рынках стоят солдаты, охраняют. Это потому что наши городской магазин ограбили, правда, их поймали и отправили в Контору. Один только удрал на развалины, думал, спасся. Только он всем про себя рассказал, сегодня утром его спецотряд сцапал. Теперь повесят. А наш патрон, Тоффельт, запретил нам ездить в город. Дескать, потерпите, завтра будет пища. Только никто не верит.

– Слушай, Кеша, – перебил его Сашка. – Мы ведь тоже город защищаем, почему же нас не кормят? Мы же так и без врага передохнем.

– Не знаю я, что они думают. Только не нравится мне это всё…

На следующее утро всех созвал Олег.

– Волк был у начальства, и нам нашли работу. За это будут продукты.

– На кого ишачить? – поинтересовался Женька.

– На падальщиков, у них какая-то эпидемия, рабочих мало. Кто хочет жрачки, через час со мной идут на погрузку каравана. Предупреждаю, работа тяжёлая, кто ослаб, пусть лучше не идёт. Командор уже отказался.

Из бригады пошли Олег, Лёва, Женька и Кеша с Сашкой. День был просто отвратительный: ветер пронизывал насквозь, пыль и мелкие камешки били по лицу. Солнце, показываясь из-за туч, немножко согревало, но когда оно скрывалось, становилось просто нестерпимо. Сашка подобрал с земли какой-то прутик и всю дорогу жевал его – так казалось, что что-то ешь.

– А в девятой этажке, – сообщил Кеша, – парень притащил кусок гудрона, так несколько человек его нажрались, и один из них помер.

Кеша теперь каждый день рассказывал о том, как кто-то помер. Смертей от голода пока не было, гибли по глупости: отравившись чем-нибудь не подходящим в пищу, в драках и перестрелках. Стреляли в голубей, собак из частного сектора, иногда промахивались, попадали друг в друга, калечились из-за употребления самодельного оружия… Эти беды пока обходили дом, где комендантом был Волк, но всем было понятно, что рано или поздно что-то случится и у них…

Уже у самого агентства Сашка заметил, что за ними осторожно крадётся Хнык.

– Я с вами, ребята, – заговорил тот, когда его увидели, – я не могу дома сидеть, мне кушать хочется.

– Всем хочется, – Олег мягко развернул Хныка. – Иди домой.

– Я помогу, Олег, пожалуйста, я вам, правда, помогу!

– Тебе нельзя тяжёлое поднимать, придурок! – Олег замахнулся на Хныка, но не ударил.

– Да я потихоньку!

Казалось, что Хнык сейчас разревётся.

– Пусть идёт, – тихо сказал Олег. – Ему нервничать тоже нельзя.

В караванном агентстве «Красных братьев» ребят встретил толстый улыбчивый мужичок в добротном бордовом комбинезоне. Он осмотрел прибывших со всех сторон и почему-то развеселился:

– Что, детки, силы лишние?

Сашка понял, что смеяться мужик мог только над ним и Хныком. Но это уже было неважно. Очень хотелось есть, и было наплевать, как обзовут, лишь бы заплатили.

– Ну ладно, пупсики, – продолжил мужичок приветливо, – в день загружаете один караван, плачу по пять марок на брата. Не загружаете – искалечу! Да вымойте рыла, продукты таскать будете.

Парни помылись в душевой для грузчиков, напялили мешковатые красные комбинезоны.

– Штаны держите крепче, малолетки! – гоготал мужик в бордовом, а потом поймал Сашку за рукав и сказал: – Ты, шантрапа, сопрёшь хоть грамм – руки выдерну!

Сашка опасливо отскочил, понимая, что так оно и будет. Грузили мешки с гречневой крупой в раздолбанные грузовики, выкрашенные в красный цвет. Всего машин в караване было десять, а мешки были тяжёлыми, и забросить их наверх оказалось делом непростым. Приветливый мужик несколько раз выбегал из конторы, ругался и забегал обратно, но быстрее погрузка не шла. Сашка и Кеша работали парой, а Хнык, забравшись в кузов, укладывал мешки поровнее. Вскоре Сашка был насквозь мокрый от пота, несмотря на тонкий комбинезон. Несколько раз он хотел сесть и отдышаться, но было страшно, что они не успеют загрузить караван. Кеша тоже взмок и даже, вопреки обыкновению, молчал. За их спинами на скамейке сидели шофёры и лениво курили самокрутки. Олег, загружающий соседний грузовик на пару с каким-то незнакомым парнем, изредка останавливался и выглядывал, всё ли в порядке с Хныком. Потом Сашка понял, что Олег смотрит и на него. А он уже еле двигался: перед глазами крутились чёрные точки, в голове бухало. «Ничего, – решил Сашка, – день как-нибудь доработаю. Зато дадут еду».

– Стоять! – крикнул вдруг один из шофёров и, забравшись в кузов, схватил Хныка за воротник: – Ты, сучонок мелкий, карманы выверни!

– Ой, дяденька, не бейте меня! – застонал Хнык. – Пожалейте сироту!

   

 

 

Copyright © 2004 - 2014 golosasibiri.ru
Коллектив авторов.
Все права на материалы данного сайта принадлежат авторам. При перепечатке ссылка на авторов обязательна.