Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск шестой
Свет рампы
Величайший автор тот, кто как можно меньше оставляет воображению актёра.
Дени Дидро
Валентина Кизило
НОЧНЫЕ СКАЗКИ
Страница 1 из 3
Действие всех трех пьес может происходить в одном и том же пространстве: то ли это заброшенный чердак, полный паутины и таинственных древних сундуков, в которых, если поискать, можно обнаружить настоящие сокровища; то ли просто запущенная запертая квартира, в которой давно никто не живёт. Конечно, это не настоящие сказки, а всё-таки место действия странное, завораживающее и пугающее одновременно, как в детстве, когда читаешь на ночь о чудовищах и оборотнях.
Автор сознательно отказался от ремарок и пояснений: герои (из пьесы в пьесу их могут играть те же актёры) могут летать, замирать, каменеть и т.п., т.е. двигаться, как в сказочном пространстве и даже внезапно растворяться в воздухе, как будто надели шапку-невидимку. И начинаться каждая сказка может песенкой, которую сочинила маленькая Лиза:
Родилися гномики
В маленьком лесочке.
Жили
эти гномики
В
красном теремочке.
Тра-ля-ля,
тра-ля-ля,
В
красном теремочке.
В
теремочке гномики
Жили-поживали.
Ни
беды, ни горестей
Гномики
не знали.
Тра-ля-ля,
тра-ля-ля,
Гномики
не знали.
Теремок
свой красненький
Гномы
украшали.
Пыль
сметая, светлые
Сказки
сочиняли.
Тра-ля-ля,
тра-ля-ля,
Сказки
сочиняли.
Вдруг
заплакал гном один:
«Помогите,
люди!
Никому
не нужен я!
Никто
меня не любит!
Ой-ой-ой,
ой-ой-ой!
Никто
меня не любит!
Сказка первая. СИНЯЯ БОРОДА
Действующие лица:
Оля, 23 года.
Алёша, 24 года.
Оля. Уходил вечером – завтра увидимся, сказал.
Алёша. Войти-то можно? Что в дверях выговариваешь?
Оля. А сам исчез на две недели. Сегодня шестое февраля.
Алёша. Я знаю.
Оля. А то был январь. Главное, сказал – до завтра. Я ждала. Салат твой любимый сделала.
Алёша. А ты помнишь, что я люблю?
Оля. Целую кастрюлю настрогала и жду, а тебя всё нет!
Чего только не передумала от страха... Подумала даже глупо, что ты... (Смеётся.)
Алёша. Ты подумала?
Оля. Что ты навек исчез!
Алёша. А если б и исчез.
Оля. Так тоже бывает. Сплошь. Люди выходят как бы на
двадцать минут и больше никогда не возвращаются... Я так рада, что ты нашёлся,
Алёша!
Алёша. Без причины, просто так не исчезают, не теряются,
запомни.
Оля. Я и говорю: так уверенно обнадёжил: до завтра. А сам
потерялся. А я салату гору сделала, и плакала неостановимо... Потому что не
было ведь причины... А третьего дня перебирала в памяти, и кольнуло: сказал «до
завтра» и ушёл лёгкой такой походкой, не оглядываясь, как уходят навек... Я на
лестнице стояла и видела, как ты уходил... ну, слишком лёгкой походкой.
Безвозвратной.
Алёша. За границу ездил. Прощальные гастроли.
Оля. В Одессу? К Алёне?
Алёша. И никто меня там не ждал, и никому я не нужен
оказался...
Оля. Это Алёна так сказала?
Алёша. Алёна ничего не сказала. Трое суток не спал, гнал машину, себя загнал. На таможне кувыркался... А они меня на порог не пустили, тёща говорит: иди, откуда пришёл, и дверь захлопнула...
Оля. А Алёна?
Алёша. Гордая... Даже не вышла...
Оля. Что же теперь будет?
Алёша. А то, что с Одессой покончено. И даже города такого не знаю – Одесса! И тебе советую забыть.
Оля. Как же так? У тебя там дом. Беременная Алёна...
Алёша. Кончено, похоронено. Не беременная. Не жена мне
больше... И не надо смотреть такими глазами, лучше чаю сделай мне – покрепче,
погорячей... Устал с дороги. Замёрз... Надо было шапку у них свою зимнюю
забрать. Уши мёрзнут.
Оля. Как это – не беременная? Ты же говорил...
Алёша. А ты думала, она всю жизнь с пузом будет? Жизнь-то
летит, время идёт...
Оля. Значит, у тебя ребенок родился, да, Алёша?
Алёша. Догадалась, наконец. А ты думала, почему я машину гнал? Дочь родилась. Девочка. Анечка.
Оля. Хорошее имя, светлое. Поздравляю, Алёша. Такое
событие... ребёнок!
Алёша. Но ты представляешь, какие люди – собственную дочь
отцу не показали! Будто я никто! Как собака, постоял за дверью... Даже не знаю,
какого цвета глаза, какой носик, голос какой... Разве это справедливо? Им всё –
город, море, квартира, ребёнок, а мне ничего, кроме запертой двери!..
Оля. Что же теперь будет, Алёша?
Алёша. Ничего. Забыто, кончено, похоронено.
Оля. «Ничего» не спасает. Надо бы помириться вам.
Алёша. Да не нуждаются они!.. Одессы больше не существует,
поняла? Нет такого города в мире – Одесса. Мне неинтересно больше и... Дай
отдохнуть. Я устал...
Оля. Ты отдыхай, Алёша... Чай пей, ешь…
Алёша. И не смотри на меня так скорбно.
Оля. Я рада тебе, Алёша.
Алёша. Ты даже не знаешь, какие глаза у тебя бывают
страшные, как обжигают... Тяжёлая ты.
Оля. Я лёгкая, Алёша.
Алёша. Тогда радуйся, как человек! Улыбайся!
Оля. Я радуюсь. Знаешь, у меня тусклые периоды только до
первого снега, а когда свет и снег, тогда душа тёплая. Радостная. Свет светлый.
И такая лёгкость, умытость в душе, и сама я лёгкая. Вот-вот полечу... Это тебе
почему-то со мной тяжело.
Алёша. Мне тяжело. Потому что от тебя тяжесть.
Оля. Вот ты и бегаешь от всех. Скитаешься по жизни.
Алёша (замечает котёнка).
А это кто?
Оля (смеётся) А
я всё ждала, когда же ты заметишь, Алёша... Это котёнок... Ой. Алёша! У тебя
такое лицо сейчас... Будто ты сундук открыл, а сокровищ в нём не оказалось.
Алёша. Бежал по твоей грязной, заплёванной лестнице
вонючей, и весело было, радость была... Думал, ты одна моя поддержка, отдохну,
расслаблюсь... Думал, нужен я тебе, ждёшь ты меня...
Оля. Я тебя жду.
Алёша. А ты шантажировать меня, да? Там Анечка, здесь котёнок дурацкий... Да
вы что?
Оля. Ты посмотри только, Алёша: серый, а грудка белая,
как снежок, а лапки будто в сапожках... Правда, прелесть? (Котёнок жалобно мяукает.)
Алёша. Где ты его откопала?
Оля. На помойке.
Алёша. Что ты там делала? На помойке?
Оля. Мимо шла, через двор, торопилась, думала, вдруг ты
меня ждёшь, вот я и двором, бегом, чтоб скорее. А он там сидит. Жалкий. В глаза
смотрит...
Алёша. Именно тебе?
Оля. Что?
Алёша. Смотрит в глаза?
Оля. Так я же иду мимо, Алёша, а он сидит и смотрит... Я
и взяла. Понимаешь, пока тебя не было... Ну, когда я ещё не знала, что ты к
Анечке в Одессу уехал...
Алёша. Я просил не произносить!
Оля. Металась, думала всякое... Что ты меня оставил. Ну, что
надоела я тебе... А тут котёнок чихает. Я и подобрала, чтоб не замёрз, всё-таки
зима, здесь же не юг, Алеша...
Алёша. На что ты опять намекаешь? Ты только и делаешь сегодня, что усиленно намекаешь мне!
Оля (испуганно).
С ним веселее, живое существо в доме.
Алёша. Это не дом.
Оля. Как не дом? Дом.
Алёша. Не семейный дом. Не для жизни дом!
Оля. Но я же вот живу и... ты ко мне приходишь.
Алёша. А у меня впечатление, что ты случайно вошла и
притворилась хозяйкой…
Оля. Ты же знаешь, я не умею притворяться. Я вся открытая
и простая.
Алёша. …самовольно вселилась и распоряжаешься, котят с
помойки приносишь! А скоро придут и выгонят! Как самозванку!
Оля. Кто меня выгонит? Я всегда здесь живу.
Алёша. Настоящие хозяева. Жильцы. Я давно подозреваю, что ты вся
ненастоящая... И я знаю, зачем тебе понадобился этот котёнок. Сказать?
Оля. Алёша, ты слишком много обо мне думаешь, даже
неловко.
Алёша. Да! Я думаю о тебе! Слишком! Тебе этот котенок нужен...
Оля (перебивает). Алёша, ты как война пришёл... У тебя в Одессе не заладилось, а здесь срываешь.
Алёша. Он тебе нужен, чтоб было кого мучить!
Оля. Мы подружились. Он всё понимает... Мы с Кузей отлично
ладим. Я плачу, а он слёзы мне утирает...
Алёша. Голодом его заморишь! Уже заморила... Ведь он пищит неостановимо у тебя!.. Что это в миске?
Оля. Овсянка.
Алёша. Овсянка! А ему, маленькому, молоко нужно! Ты даже
такой простой вещи не знаешь, что котята нуждаются в молоке! Они умирают, если
им не давать молока!
Оля. Я куплю молоко, Алёша.
Алёша. Такие вот безмозглые личности и отравляют вокруг
себя атмосферу, а другим, кто рядом, дышать нечем. Говоришь, живое существо, а
сама... Какая радость, если маленькое существо плачет от голода? Если его
лишили отца и он обречён с такой матерью голодать?
Оля. Смешной ты, Алеша... Котятам не нужны отцы. Они сами
по себе вырастают.
Алёша. Это ты так считаешь!
Оля. Это все знают.
Алёша. Отцы всем нужны, всем! Генофонд! А ты специально
нашла на помойке, чтобы нас теперь вместе терзать! Чтобы я беспокоился о нём,
думал, чаще приходил, молоко приносил, да?
Оля. Я сама куплю молоко, Алёша, что ты...
Алёша. Сама! Это только на словах ты сама. А на деле... Ты
вот воображаешь о себе, будто лёгкая ты. Нет, ты не легкая. И очень непростая.
Взял на свою голову попутчицу подвезти!.. Да, когда я увидел тебя на дороге, ты
не показалась мне опасной. Обыкновенная растерянная девушка. А ты, оказывается,
специально стояла, чтоб втереться в мою жизнь!
Оля. Я не специально, Алёша. Я просто стояла, потому что
мне нужно было уехать.
Алёша. А теперь вынуждаешь меня приходить сюда!
Оля. И не вынуждаю я, что ты! Приходи, когда хочешь.
Дорогу ты знаешь, ключ у тебя есть... Ты только не обещай конкретно, а то я от
этого напрягаюсь и... жду. А ты не приходишь.
Алёша. А зачем вот ты меня ждёшь?
Оля. Я... привыкла. Жду.
Алёша. Не верю я тебе!
Оля. Но ты же сам приходишь. Я тебя не зову. Не ищу. И даже не знаю, где тебя искать в городе. Ты сам.
Алёша. Да не сам, а это ты вынуждаешь. Я кожей, до чесотки, чувствую, как ты здесь сидишь и ждёшь... Как в заколдованном замке принцесса... Ни телефона, ни телевизора, ни воды горячей! Никого, кроме меня!
Оля. Так получилось, Алёша... Но у меня теперь Кузя есть,
нам весело.
Алёша. Что у тебя получилось?
Оля. Ну... когда ты остановился там, на дороге, и поехали
так стремительно, как на ковре-самолёте, такие потерянные... И ты был так добр
ко мне, до самого дома довёз, денег не взял, стал навещать... Я привыкла, что
ты приходишь. Жду.
Алёша. Да у меня одна жизнь, пойми! Одна! И я не собираюсь
все дни своей жизни заботиться о тебе! Мне не надо!
Оля. Алёша, я ведь и не прошу ничего, ты сам... Ты просто
добрый, добро каждому встречному делаешь...
Алёша. Ага! Я делаю добро, а меня на порог к собственной
дочери не пускают! Обвиняют! Называют жестоким чудовищем!
Оля. Ты только внешне взрывной, неуютный, острый, а
внутри нежный и добрый, и даже… робкий. А пытаешься скрыть, колючки
выставляешь. Я сразу поняла, как тебя увидела...
Алёша. Сидит, ничего не знает, жизни вокруг не видит, а ты
заботься о ней! Каждый раз, как побываю здесь, говорю себе: не ходи ты к ней,
не ходи...
Оля. Я знаю жизнь.
Алёша. Телевизора нет!
Оля. Я на работу хожу и... знаю.
Алёша. Если этот котёнок ещё раз пискнет, я вышвырну его из окна! Пищит и пищит, надоело.
Оля. Это он на тебя реагирует, что ты так напряжён.
Алёша. Получается, все на меня реагируют, кроме тебя. Никто
меня изнутри не видит, какой я нежный, а ты одна. Котёнок – и тот заходится. А
ты хоть бы взорвалась, хоть бы крикнула раз! Ведь знаю, что обижаю! Ну и крикни
хоть! Так нет же!
Оля. Алёша, зачем же мне кричать?
Алёша (дразнит).
«Алёша, не замёрзни, горлышко укутай, Алёша, возьми жетон на метро, Алёша,
поешь, ах, котёночек мой...»
Оля. Мой. Мой.
Алёша. Подобрала на помойке, чтобы мучить...
Оля. Да не мучаю я!
Алёша. Молока у тебя нет – это раз. К жизни ты не
приспособлена – два. А три – это... (Злится
всё больше.)У тебя ничего своего нет. И не может быть. Потому что от тебя
скука накатывает.
Оля. Я заметила, ты скучаешь со мной. И торопишься уйти.
Алёша. Неазартная ты.
Оля. Я усталая уже, Алёша.
Алёша. А с чего тебе уставать? Вот ответь – с чего это ты
так смертельно устала, что даже голос не можешь повысить и всё тебе
безразлично? Ты, может, вагоны разгружала? Пользу обществу приносила? Детей
растила? Или замужем была?
Оля. Была. Ты же знаешь.
Алёша. Ничего я о тебе не знаю, ничего! Только с твоих же
слов вялых и отрывистых. Может, ты придумала всё: и о мужьях, и вообще...
Самозванка ты.
Оля. Я не самозванка, Алёша. Я всё тебе рассказала о себе с самого начала, когда ты меня в машине вёз.
Алёша. Всем всё рассказываешь?
Оля. Если спрашивают.
Алёша. Я вот иногда думаю – а работаешь ли ты вообще
где-нибудь? Денег вечно нет... Ничего не умеешь...
Оля. Я же говорила, что работаю в зоопарке. Зверей
кормлю.
Алёша. Ключ дала, да. Но как ни приду, ты всё дома сидишь.
Оля. И что?
Алёша. А то, что когда работают, ходят на работу!
Оля. Я хожу, Алёша. И даже бригадир.
Алёша. Прихожу, а ты ждёшь! Бригадир она!
Оля. Смешной какой. Ты всегда приходишь вечером, когда
свет в окнах и все дома. Ты дневную меня не видел никогда.
Алёша. А вот допустим, я приду в зоопарк, на тебя
полюбоваться.
Оля. Зачем на меня? Там звери красивые, умные...
Алёша. И продуктов у тебя сроду никаких. Только когда я прихожу, начинается скатерть-самобранка.
Оля. В магазин спускаюсь, курицу покупаю.
Алёша. Для меня покупаешь?
Оля. И печень ты любишь. Я покупаю.
Алёша. Получается, сама голодаешь, а меня кормишь?..
Думаешь, пожрать к тебе хожу?
Оля. Ну...
Алёша. Думаешь, да?
Оля. Ну... Должен же ты где-нибудь питаться. Я так
понимаю, тебе негде больше.
Алёша. Подкупить хочешь? Бдительность мою усыпить?
Оля. Да ты посмотри на себя, Алёша. Столько энергии
тратишь.
Алёша. А вот не надо беречь мою энергию!
Оля. Столько жизненных сил у тебя уходит на всё, ты
буквально сжигаешь себя, как свечечку... А я, ты сам заметил, неазартная.
Поэтому мне не нужно.
Алёша. Ишь, выкрутилась. Неазартная она, не нужно... Садись
и ешь немедленно, чтоб я видел!
Оля. Как скажешь. (Ест
кашу.) Видишь, ем... Ты меня подозреваешь?
Алёша. Подозреваю, да. Не верю тебе ни в чем!
Оля. Кто же тебя так обманул в жизни, Алёша, что ты не
веришь никому?
Алёша. Ты жизнь не трогай, не рассуждай! Жизнь горячая,
терпкая! Я именно тебе не верю, потому что есть мир и есть жизнь, а ты не
принимаешь участия!
Оля. Ты на мне надрываешься, Алёша.
Алёша. Да! А теперь ещё из-за котёнка страдай!
Оля. И скучно тебе со мной, я понимаю. Ты живой и теплый,
тебе надо с интересными людьми проводить, с умными, молодыми... А мы с Кузей
для тебя неподходящая компания.
Алёша. Я предупредил: выброшу его из окна на крышу, если он
сейчас же не замолчит!
Оля (берёт котенка
на руки). Волнуется. Чувствует атмосферу. (Укладывает котёнка в коробку, укрывает, как ребёнка.) Сейчас,
сейчас мы успокоимся, ляжем, согреемся и уснём, да, Кузенька?.. Видишь, уже не плачет,
сейчас пригреется и уснёт, он ласку любит... Я вот думаю – какие ему снятся
сны? Что он видит? Может, ему снимся мы? Наши разговоры, наши голоса, наши мысли?..
Алёша. Ты вот что... Ты не думай, что ты центр Вселенной.
Оля. Я не думаю.
Алёша. Думаешь, я по глазам вижу... Знает она всё! Ты
ничего знать не можешь, потому что мозги у тебя недоразвитые, как у этого вот
котёнка... Замедленное развитие у тебя, вот что. Потому мужья от тебя и
сбегали. Если вообще были.
Оля. Были!
Алёша. И сбегали!
Оля. Я сама уходила.
Алёша. Уходила она… А куда? Никто не уходит, всем жилплощадь нужна, а она уходила, королева!
Оля. Всем некуда, а мне есть. Сюда и уходила, Алёша.
Алёша. Это не твой дом.
Оля. Мой.
Алёша. Это вообще не дом. Сюда не уходят. Зима, а стёкла
выбиты, тепло выдувает. А ты как неживая – не замечаешь, не чувствуешь. Сидишь,
как чурка каменная, которой ничего не нужно!
Оля. Почему, мне тоже нужно тепла. Как всем, Алёша.
Только одной не осилить.
Алёша. А что ж мужья твои не позаботились о тебе? Не
утеплили? А? Где они? Что-то никого я здесь не встретил, кроме пискучего котёнка.
Оля. Так я у них жила. У них всё было.
Алёша. А если у них всё было, а у тебя тепло выдувает,
зачем ты?
Оля. Отношения исчерпывались. И незачем дальше. Это как
лёд превращается в грязную воду... которой не утолить... Такая талая, мутная
вода... А я их любила и таяла.
Алёша. Всех? Всех любила?
Оля. Конечно, как иначе?
Алёша. А потом уходила?
Оля. Когда всё кончалось и таяло.
Алёша. У меня в Одессе тоже всё кончилось, а ты не
понимаешь!
Оля. У тебя другое, у тебя там дочь... Тебе нельзя скитаться, нужно прибиться к семье, прижаться...
Алёша. Тебе, значит, можно, а другим нельзя?
Оля. У меня нет детей. У меня никого нет. Я одна.
Алёша. А у меня есть разве, если в дом не пускают? Анечка
маленькая, крошечная, не понимает, что мне не открывают в Одессе дверей, как
разбойнику!.. Вырастет, будет думать: подлец папаша, бросил, оставил, не
понадобилась... И не узнает, что они на все замки закрылись и дверь не
открывают...
Оля. Может, ты слишком тихо стучал?
Алёша. Пусть теперь как хотят живут. А я вот назло возьму и
женюсь! На первой встречной! Поплачут тогда!..
Оля. Я тоже много плакала. Моря слёз.
Алёша. Вот-вот, правильно мужья от тебя сбегали.
Оля. Я сама уходила.
Алёша. Потому что они тебя не любили!
Оля. Любили. Вначале.
Алёша. Нельзя тебя любить. Ты неазартная. (Помолчав.) А скажи... Если б я,
допустим, на тебе женился... А потом надоел бы тебе со своими, как ты говоришь,
острыми колючками... А ведь я бы тебе непременно надоел, я знаю, меня никто
долго не выдерживает... Алёна вон отвернулась... Беременная сбежала... Ты бы
меня бросила, скажи? Бросила бы?
Оля. Я... не думала об этом.
Алёша. Почему?
Оля. Никогда ведь заранее не думаешь о плохом.
Алёша. А ты подумай. Напряги извилины, мне интересно
даже... Ну, прошу тебя!
Оля. Не могу.
Алёша (увлекаясь).
Вот представь. Мы поженились и живём вместе каждый день: завтракаем, ужинаем,
спим, просыпаемся, в зоопарк ходим на зверей смотреть, на птиц...
Оля. Мы с тобой?
Алёша. Именно мы с тобой, ты и я. Ну?
Оля (робко).
Алёша, ты... делаешь мне предложение?
Алёша (изумленно).
Я? Тебе?
Оля. Ты вот только сейчас сказал...
Алёша. Ну да, да, допустим... Да! Я делаю тебе предложение,
и мы поженились, и сделали ремонт, вставили стёкла, купили телевизор...
Оля. Нет.
Алёша (увлекаясь). Без телевизора
нельзя. Ты потому и тёмная такая, что живёшь без телевизора и на сквозняках.
Телевизор в семье необходим. Мы с Алёной по утрам мультфильмы смотрели,
новости, весело было, была жизнь... И мы с тобой первым делом купим.
Оля (испуганно).
Нет, нет!
Алёша. И чего я пугаюсь? У меня руки на месте, ремонт
сделаю, буду на работу ходить, как все, возвращаться затемно усталый,
бессильный, ты будешь меня кормить, телевизор включим... Заживём, а?
Оля. Алёша, я...
Алёша. Рада? Онемела от счастья, да? Ты была одна, я один –
а теперь будем вдвоём неразрывно!
Оля. Я не пойду за тебя замуж, Алёша.
Долгое молчание.
Алеша. Что? Что ты сказала?
Оля (робко).
Ну... если представить... что ты... делаешь мне предложение...
Алёша. Я его уже сделал. Поженимся, телевизор купим.
Ремонт, окна оклеим. А ты что-то пробормотала? Или я не понял?
Оля. Да не могу я!
Алёша. Чего ты не можешь? Из-за Алёны? О ней не думай, то было в другой
жизни.
Оля. Не могу я замуж за тебя. Нельзя нам. Когда ты в
гости ходишь, это одно... А замуж не пойду.
Алёша. Ты хоть вдумайся, что ты говоришь?
Оля. А тут думать нечего, Алёша... Я понимаю, тебе деться
некуда, все кругом тебя выгнали и обидели... Я понимаю...
Алёша (помолчав).
Всё. С меня хватит. Я ухожу. И нога моя больше не переступит, поняла?
Оля. Ты обиделся?
Алёша. Никогда, поняла? Амёба! Она не согласна! Ну что ты о
себе думаешь, воображаешь что? Принцесса! Хозяйка хлама! Вечно сонная красавица,
вот ты кто!
Оля. Заметил? Алёша, мне всё чаще кажется, что я
действительно не живу, а сплю и вижу сны... Мы с Кузей...
Алёша. Неужели ты поверила, что я серьезно могу на тебе
жениться? На такой вот? Да зачем ты нужна, навязчивая? Я пошутил! Разыграл
тебя! Вспомни, я когда начал говорить, произнес: «вот представь!» Разыграл тебя,
а ты поверила, да?
Оля. Конечно, Алёша, ты пошутил... Я понимаю. Не
обижайся.
Алёша. Никогда бы я на тебе не женился! Потому что если б
вдруг да мы поженились нечаянно, я через неделю голову свою расшиб бы из-за
тебя! Об эту вот стенку, от тоски с тобой смертной!..
Идёт к двери.
И не жди меня, не смей больше ждать, поняла?
Оля. Я
поняла, Алёша. Ты не злись. Я неправа. Не уходи, тебе ведь некуда идти, я знаю.
Алёша. От тебя нужно бежать! Спасаться без оглядки! Ты засасываешь, как тина! Я понимаю твоих мужей!
Оля. Алёша, я согласна, согласна. Если хочешь, давай
поженимся, только не уходи!
Алёша. Понял я, всё про тебя я разгадал!.. Скажи, где эти
мужья твои сейчас?
Оля. Не знаю... Живут. А что?
Алёша. А то! Сказать, кто ты есть на самом деле?
Оля. Не надо, я же сказал уже – давай поженимся,
телевизор купим, всё, как ты захочешь...
Алёша. Ты Синяя Борода, вот ты кто! Прикидываешься щедрой,
заманиваешь...
Оля (цепляется за
него, пытаясь остановить). Так он же мужчина был, Алёша! Ты так меня не
любишь...
Алёша. Я тебя не не люблю! Я ненавижу тебя и боюсь! Знай
это!
Оля. Так не любишь, что всё перепутал! Ясно же, что Синяя
Борода мужчина!
Алёша (отталкивает её).
А ты женская Синяя Борода!
Оля. Нет!
Алёша. Ты их всех убила!
Оля. Кого?
Алёша. Мужей своих! Убила.
Оля. Никого я не убивала, что ты... Зачем мне? Просто
уходила.
Алёша. Конечно, уходила! Вначале убивала, а потом и
уходила. А они оставались умирать страшной лютой смертью. А ты сидела в своём
ведьминском убежище и хохотала злобно. Тебе смешно. Ты убийца. Садистка... Ты и
котёнка потому взяла, и меня подобрала на помойке, потому что никого у тебя в
данный момент нет, чтобы мучить и убивать. Но я не позволю со мной так!
Оля. Зачем ты меня обижаешь, Алёша? Что я тебе сделала?
Алёша. Ты у меня всю жизненную энергию высасываешь, все
силы души и тела! Ходишь, молчишь... Прихожу – бледная вся, едва дышишь, а
потом розовеешь, наливаешься моими соками...
Оля. Так от радости я розовею, Алёша, потому что рада
тебе. Мне тепло с тобой.
Алёша. А я после общения с тобой болею!.. Согласна она! Да
тебя никто никуда и не зовёт, запомни!.. Думала, попался? А я раскусил! На,
возьми свой поганый ключ! (Бросает ключ.)
Бессмысленная ты!
Оля (пытается его
удержать). Так не говорят!.. Оставайся, бери ключ, бери всё, я согласна же!
Алёша. Пусти! А то ударю! Силу применю! Не вводи в грех!
Оля. Так не бросают! Так не уходят! Я не пущу, Алёша, Алёшенька...
Алёша. Отцепись! Синяя Борода!
Толкает её, она падает. Алёша некоторое время растерянно стоит, потом забирает из коробки котёнка и уходит. Оля неподвижно лежит.
Оля (тихо, жалобно).
Алёша, зачем ты ударил меня? Зачем обидел? Вернись, Алёша... Помоги мне
подняться, побудь рядом, не оставляй меня одну... Я не умею одна, Алёша, мне не
дают быть одной, Алёша, сразу кто-нибудь ворвётся как сквозняк и ранит, ранит,
и нет на мне живого места... А ведь я твоя невеста... Я к тебе привыкла, и ты
добрый, добрее многих, Алёша, добрее всех... Я тебя не боюсь, и ты меня не
бойся...
Никого я не убивала, у меня и бороды никакой нет, ты
посмотри, вглядись в меня, Алёша, – нет бороды, а только слёзы на подбородке...
Вот мы заживём, и ты увидишь, как они струятся: кап, кап, кап... Полюбишь меня,
Алёша, и тогда увидишь... (Голосит.)
И ничего же плохого кроме хорошего я не сделала! Ключ от всех дверей отдала –
живи! И зачем же ты меня вот так вот оттолкнул и покинул? Да и как же я теперь
жить буду, Алёша? Когда сокол мой улетел, и ни травы, ни солнышка глаза не
видят? Чем жить стану? (Успокаивается так
же внезапно, как начала.) Всё. Вот теперь всё. Правильно старухи говорят –
надо поголосить, и сразу оживёшь... (Медленно,
по-старушечьи, идёт к коробке, ищет котёнка.) Кузя, Кузенька мой! Где ты?
Кис, кис, кровинушка моя, сокол мой ясный, кисанька, Кузеночек! Иди ко мне!
Входит Алеша, Оля не реагирует, зовёт котёнка.
Алёша. А ты думала, я навек ушёл?
Оля. Кис, кис, кис...
Алёша. В магазин спускался, еды тебе принёс.
Оля. Кузенька, Кузя!
Алёша. Напрасно ты. Он здесь больше не жилец. Я тебя
предупреждал.
Оля. Ты... Ах ты.... А-а-а-а-а!
Алёша. Ты что, головой ударилась? Перестань орать, будто
тебя на куски режут.
Оля. Куда ты его дел? Моего котёночка?
Алёша. Я его пожалел. Он здесь с тобой погибнет. Он тебе
вообще не нужен.
Оля. Это ты не нужен! А он нужен! Где он? (Хочет выйти.)
Алёша (удерживает её).
Куда ты? Ну, точно головой ударилась! Больно?
Оля. Не смей прикасаться ко мне! Выбросил! Моего
единственного Кузю! В холод, в мороз! Живое существо!
Алёша. Ничего не в холод, ты не наговаривай... Я что,
живодёр? Я его прекрасно в добрые руки пристроил.
Оля. А у тебя и руки злые, и всё в тебе оказалось злое
какое! На беспомощных набрасываешься и последнее уносишь!
Алёша. Ты поберегись! Я ведь сейчас всерьёз обижусь и навек
уйду, если не перестанешь причитать!
Оля. И уходи, уходи. Тебе здесь нет места!
Алёша. Странная ты. То цеплялась – не уходи, а теперь
гонишь. Как на качелях с тобой.
Оля. Я о тебе считала, ты добрый, пусть ты скитаешься по
жизни и места не находишь, но у тебя сердце есть, душа... Думала, с тобой нужно
бережно и осторожно, а нужно было на все замки запереться и ключей не давать! А
я тебе ключи, а ты похозяйничал, моего котёночка загубил!
Алёша. А я ведь и правда, Оля, добрый. Ведь вот обидел
тебя, толкнул, больно сделал, а сам же вернулся... А мог же уйти... Ты
ударилась, наверное, раз так кричишь... Ты сядь, успокойся... Вместе
успокоимся... Я тоже устал, всю ночь машину гнал, гнал... К тебе спешил... Не
смотри такими слепыми глазами, Оля. Может, нужно врача?
Оля. Это я раньше слепая была, а теперь вижу, всё-всё
вижу!
Алёша. Ты и раньше меня хорошо разглядела, Оля... Оценила,
поняла... Я, в общем-то, славный, правда?
Оля. И теперь понимаю, почему тебе в Одессе дверь не
отпирают! Ребёночка от тебя прячут!
Алёша. Да прекрасно твой котёнок пристроился! В тепле, в
сытости жить будет, ему с другими даже лучше!
Оля (продолжает).
Потому что как только к тебе протянешь руку помощи, ты кусаешься! Кусаешь,
грызёшь вот эти кормящие и ласкающие тебя руки… И потому, когда ты будешь
приближаться, все двери мира будут перед тобой захлопываться! Все Алёны мира
отрекутся от тебя и выгонят тебя, чтобы спасти своих детей! Своих котят! Чтобы
ты не выдул из дома последнее тепло!
Алёша. Ну... Я знаю, я взрывной, Оля... Колючки и прочее,
ты сама говорила... Ты же говорила, вспомни!
Оля. Я не знала тогда, что ты безжалостно котят
выбрасываешь!
Алёша. Мне что, на колени стать перед тобою, чтобы прощение
выпросить?.. (Становится на колени.) Ну,
смотри, стою на коленях перед тобой. Так тебе хорошо? Так ты успокоишься?
Оля. Не знала, что ты не живёшь, а путешествуешь по
жизни, из города в город, от судьбы к судьбе, и к чему прикоснешься, то и
погибает!
Алёша. Всё ты врёшь, я не такой. Ты сама меня вынудила.
Довела.
Оля. Все кишки мои повынул!
Алёша. Мне что, всю жизнь теперь перед тобой на брюхе
ползать, как гадине, из-за какого-то паршивого котёнка? Которому даже не
объяснишь никогда, что я спас его от тебя! Так всю жизнь и ползать?
Оля. И это тебе не поможет. Ты плохой. Уходи.
Алёша. Да некуда мне идти, Оля.
Оля. Мне безразлично.
Алёша. Мне действительно некуда! Ты была единственный дом, откуда меня не гнали... Думаешь, я не оценил? Я ценил, я берёг... Специально уходил, скитался, чтобы тебе не надоесть, не злоупотребить, чтобы не стать выгнанным, чтобы ты меня ждала... Меня ведь никто на свете не ждёт, кроме тебя, Оля... Я научусь тебя любить, я не буду тебя обижать... Ты только не гони меня, Оля, ладно?
Оля. Я тебя тоже больше не жду.
Алёша (поднимается с колен). Вот так ты и расстаёшься с людьми. Я понял.
Оля. Тебя больше не существует. Я сплю. Уходи.
Алёша. Ты сама провоцируешь человека на неблагородные поступки. Вынуждаешь. Ну, точно Синяя Борода! Тот тоже заладил: вот ключ, дорогая, живи, только не отпирай потайную комнату, не отпирай, ни за что не отпирай!.. Так и ты. Притворяешься овцой и провоцируешь, чтобы люди первыми тебя обидели, унизили, ударили, и уж тогда твоё время наступит! Тогда ты с ними расправишься! Пусть только нарушат запрет и дверь эту заветную отопрут, и уж будут наказаны! А ты ни при чём, ты же предупреждала, ты вечная жертва благородная, беспомощная, которая полгорода мужей загубила!..
Оля. Мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Тебя не существует. Я тебя вычеркнула.
Алёша. А я существую!
Оля. И иди себе. Спасайся от Синей Бороды, отправляйся в следующее путешествие по жизни, – авось повезёт. Может, поймёшь когда-нибудь, что если не любишь человека, нельзя близко к нему подходить, нельзя приближаться, потому что начинается сплошное унижение и глумление. Вот и Синяя Борода предупреждал, просил, заклинал: если не любишь, не открывай дверь, не входи в потайную комнату! Нельзя туда безлюбым! Нельзя! Запрещено!!! А никто не смог его полюбить!... А он им всё: жильё, наряды, скатерть-самобранку, ковёр-самолет, балы, танцы... За его счет, из его рук кормились-развлекались, а не полюбили. Не полюбили его, и в этом всё дело! (Кричит страшным голосом, как в детской игре.) Верни моего котёнка! Отдай моё сердце! Отдай моё сердце! Отдай!
Алёша. Да я старался тебя полюбить, такую вот... Старался!
Убегает. Оля некоторое время стоит неподвижно.
Оля. Кис, кис, кисанька моя, лапки белые, глазки бирюзовые, котик мой, спутник мой! Иди ко мне, не бойся, он ушёл... Выходи, мы его обманули, перехитрили, мы долго живём, всё знаем... Он плохой оказался, не для жизни, не для тепла... В чём-то нас подозревал, что-то чувствовал, хрупкий, надрывался... Ещё немного, и распахнул бы заветную дверь, и увидел бы, и обнаружил бы, и погиб... Чуть не разгадал нас, чуткий... Иди, Кузя, домой. Будем жить дальше. Это тусклые дни стояли, а теперь ночь короче, день долгий, скоро метели отметут и будет светло, и много солнца, и нам с тобой опять передышка, и опять мы без сердца отдохнем... Без сердца пусто, сонно... Мы отогреемся на солнышке, отлежимся, притворимся опять живыми...
То ли плачет, то ли смеется. В ответ мяукает котёнок, вначале тихо и жалобно, потом громче. Оля прижимает его к себе, оглаживает, ласкает. Некоторое время спустя входит Алёша с котёнком на руках, растерянно наблюдает за Олей. Они его не замечают, ведут разговор на два голоса.
У всех должен быть дом, миска с молоком и светлое окно. Светлое, солнечное окно, и никаких запертых потайных комнат в доме... Светлый мир, крыша над головой, и живое существо рядом...
Алёша. Оля.
Оля. Да.
Алёша. Оля, я пришёл... чтобы жить.
Оля. Да.
Стоят и смотрят друг на друга, с котятами на руках. Оля тихо, потом громче, смеётся. И пока они так стоят, стены дома медленно рассыпаются, будто от ветра бумажный игрушечный домик.
Конец.
1996г.
Коллектив авторов.
Все права на материалы данного сайта принадлежат авторам. При перепечатке ссылка на авторов обязательна.
