Литературно-художественный альманах

Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.


 

 Выпуск шестой

 Рифмы и ритмы

 Поэзия есть предвестник того состояния человечества, когда оно перестанет достигать и начнёт пользоваться достигнутым.

В.Ф. Одоевский

Юлия Бунина

КАШТАНОВЫЙ ВЕНОК

1

Ступаю в тень каштановых аллей,

Свою оставив в буйном разнотравье.

Султану та из жён всего милей,

Которую под утро он отравит.

 

Вот так и я – сюда бы не пришла,

Когда б не расставание навечно,

Когда бы жизнь так не была мала,

Когда бы день не превращался в вечер,

 

Когда бы ты меня не провожал,

Когда бы лист опавший не шуршал

В старинном плесневелом водостоке…

Уже над рощей зарево горит,

И только сердце тоненько щемит –

Так пусто и тоскливо на востоке.

2

Так пусто и тоскливо на востоке…

Но мне, пожалуй, в эту ночь не спать.

Неровные, изменчивые строки

Прочёркивают старую тетрадь.

 

Зачем сама себя стремлюсь запутать?

Припомнилось: я снова не права.

Луна, каштаны. Странная минута,

Когда под ветром прилегла трава.

 

Я вся дрожу, хотя пока мы рядом –

Ведь ты не здесь своим печальным взглядом

(О, Господи, – он думает о ней…)

 

И медлишь. Медлишь так со мной проститься,

Как будто не защебетали птицы.

Как будто до рассвета много дней.

3

Как будто до рассвета много дней…

Раскинувшись в бреду на одеялах

Я вновь вживаюсь в тысячи ролей

И тут же отвергаю. Словно Дьявол –

 

Безумный режиссер и сценарист —

И я в театре одного актёра.

Уже партер и ложа собрались,

Уже несёт галёрка помидоры,

 

А я кричу, что роли не по мне,

Но тонет голос в вязкой тишине,

Кружит перед глазами карта – Покер…

– Очнись! Сажусь, лекарство пью и жду.

И за каштан уходят в темноту

Под руку с графом полоумный Стокер.

4

Под руку с графом полоумный Стокер

Спускаются по сходням на причал.

Доска, под сапогом прогнувшись, стонет.

Коптит и меркнет в фонаре свеча.

 

Взошла луна – полнее не бывает.

Нагнулись оба бросить горсть монет,

Но озеро правдиво отражает

Всего один склонённый силуэт.

 

Как чётки тени в этот лунный вечер!

Сама иду, шурша листвой, навстречу,

Как будто за несбыточной мечтой.

 

Но, обогнув каштан тысячелетний,

Вдруг понимаю – им я незаметна.

Проходят мимо, словно я – ничто.

5

...что ж! камин затоплю, буду пить.

Хорошо бы собаку купить…

И.А. Бунин

 

Проходят мимо, словно я – ничто,

Февраль, весна, затем, быть может, лето.

Я как-нибудь по осени прочту,

Все эти бестолковые сонеты.

 

Сама на даче растоплю камин,

Собаку привезу (а пить не буду).

Пересажу под окнами жасмин,

Схожу, проверю старую запруду.

А вечером усядусь у огня.

Германскими каштанами маня

Рассыплются открытки из конверта.

 

…Тогда в аллеях на исходе дня

Сюжет не предусматривал меня.

И в самом деле – что я для сюжета?

6

Дюрер

И в самом деле – что я для сюжета?

Натурщик, что бессменно под рукой…

Какая песня будет мне пропета?

Какою птицей, женщиной какой?

 

О, Боже! Дай мне мудрость разобраться,

Что изменить, а что перетерпеть.

Любя Мадонну или, может статься,

Рисуя Апокалипсис и Смерть,

 

Постигну смысл утрат и одаренья,

Бессилия в труде и озаренья,

Моей гравюры звук и немоту.

 

И пусть не стану менее порочным,

Но тонкий шрифт каштановых листочков

Готическим романам предпочту.

7

Сестре

 

Готическим романам предпочту

Лукавые стихи о Кентербери,

Их мудрость и святую простоту.

Зачем дала мне эту книгу, Мэри?

 

Теперь сиди и жалобно зевай,

Пока я хохочу над каждой строчкой,

По чашкам чёрный кофе разливай,

Ворчи, что час для чтенья неурочный…

 

Каштановые косы по плечам.

Нахмурившись, смеёшься невзначай.

Как, Мэри, я люблю тебя за это,

 

За чистоту, за то, как ты молчишь…

И что с тобой сравнится – только лишь

Изысканность старинного сонета!

8

Изысканность старинного сонета,

Гармония, неспешная строка…

Мы говорили до утра об этом.

Мы бередили спящие века.

 

– Он мне писал их в пыльных фолиантах

Меж строчек и на узеньких полях! –

Смеялась Беатриче, вспомнив Данте.

И, чай пролив, Лаура, второпях:

 

– Благословляю дни, минуты, доли…

Шептала о любимого неволе,

Вдыхала запах призрачных ветров.

 

И только Смуглой Леди не хватало –

Она, обняв подушку, засыпала

Под мерный стук каштановых плодов.

9

Под мерный стук каштановых плодов –

О, память! – я вступаю в Альтенграбов.

Я помню свежесть этих городов.

Я верю, знаю – здесь мне будут рады.

 

Качели. Синеглазый, молодой

Мужчина спорит с маленькой девчонкой,

Она упрямо топает ногой,

Смешно картавит голосишко звонкий.

 

Так странно – мой отец меня моложе.

Прошли десятки лет, и вспомнить сложно

Когда мы были здесь – зимой, весной?

 

…Они идут куда-то по аллее,

О будущем нисколько не жалея,

Под тихий шелест предрассветных снов.

10

Под тихий шелест предрассветных снов

Ко мне друзья старинные приходят,

Неся с собою звуки: голосов,

Недозабытых сказок и мелодий,

 

Поломанных шарманок и свистков,

Ракеток, отбивающих воланчик,

И шорох полувыцветших листков

Письма, что мне писал влюблённый мальчик.

 

Они не позабыли обо мне

И, уходя, оставят на столе

Смешные голубые незабудки.

 

Когда-нибудь я также к ним приду.

…Уже каштан виднеется в саду.

Уже за горизонт уходят сутки.

11

Уже за горизонт уходят сутки,

И страшновато Стокера читать.

Давай же отвлечёмся на минутку –

Проверим окна, глянем под кровать.

 

Поговорим о чём-нибудь забавном,

О том, что было много лет назад,

Над чем смеялись мы совсем недавно,

Раздвинем шторы, освещая сад.

 

– Вон, под каштаном тень! – пугает Мэри, –

Сам Дракула! Закрой покрепче двери.

– То ветер чуть листву пошевелил,

 

Смотри сама! Я в ужасы не верю, –

Прильнув к стеклу, я обнимаю Мэри.

Граф обернулся. Очи – вязкий ил.

12

Граф обернулся. Очи – вязкий ил

(О, как знакомо бешенство страданья!).

Да только ты, пожалуй, искупил

Вину того случайного свиданья.

 

Едва мерцает жилка на виске.

Всё ближе роковая неизбежность.

Разбитыми губами – где и с кем –

Всё отдаёшь за жизнь, и честь, и нежность.

 

Дупло каштана, где лежит записка…

Всё милое вдруг стало ненавистно,

Угас под плетью мимолётный пыл,

 

А он брезгливо, помянув святого,

Слегка помедлил, разомкнул оковы,

Вздохнул и на прощанье одарил.

13

Вздохнул и на прощанье одарил,

Как окатил водой, холодным взглядом.

И не было ни гордости, ни сил

Произнести ответную тираду.

 

Ну что ж, я унесу свою вину

К цветам и травам, к вековым каштанам

И отпущу, как птицу, в вышину –

Пускай звенит щемящее сопрано,

 

С моей прощаясь радостной душой.

Всё снова стало в жизни хорошо.

В пруду вечернем отдыхают утки.

 

Окутывает запахов волна.

И лишь над рощей выплыла луна

Улыбкою рассеянной и жуткой.

14

Офелия

Улыбкою, рассеянной и жуткой,

Скользнула по зелёным берегам.

Но вдруг – венок, а в нём пастушья дудка.

Взяла. Уже смолкает птичий гам.

 

Малиновое небо словно дышит.

В вечерних травах треньканье цикад.

И тёплый ветерок едва колышет

Смешную прядку. Повернула в сад.

 

И нежно-нежно дырочек касаясь,

Как будто отгоняя чью-то зависть,

Она играла песенки полей,

 

А Гамлет плакал возле белой вишни.

Она жива, жива! И я неслышно

Ступаю в тень каштановых аллей.

15

Ступаю в тень каштановых аллей.

Так пусто и тоскливо на востоке,

Как будто до рассвета много дней.

Под руку с графом полоумный Стокер

 

Проходят мимо, словно я – ничто.

И в самом деле, что я для сюжета?

Готическим романам предпочту

Изысканность старинного сонета.

 

Под мерный стук каштановых плодов,

Под тихий шелест предрассветных снов

Уже за горизонт уходят сутки…

 

Граф обернулся. Очи – вязкий ил.

Вздохнул и на прощанье одарил

Улыбкою, рассеянной и жуткой.