Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.

 

 Выпуск девятый

 По ту сторону реальности

 Научная фантастика пишется не для учёных, так же как истории о привидениях пишутся не для привидений.

Брайан Олдис

Ирина Юсупова

ОБРЕТЕНИЕ ДУШИ,

или ЧЁРТОВЫ КОТЫ

Очнулась я сразу.

И сразу поняла, кто я.

Хотя до этого меня не было вообще.

Сделав в уме пару-тройку интегральных вычислений, я послала строго определённое количество специальной жидкости под строго определённым напором в глазные мышцы.

Мои глаза, как я и хотела, открылись.

Напротив сидел мой Создатель.

Он сильно обрадовался (я поняла, что эта мимика – радость, …хотя и не поняла – почему?) и сказал:

– Привет! С рождением!

Я сразу же перебрала все тома литературы, что были заложены в меня, отыскала ситуации, соответствующие слову «рождение», и удивилась. Да, именно удивилась – по пути перебрав ещё два десятка словарей и энциклопедий, я уже знала, что такое удивление:

– Здравствуй. Но я вовсе не родилась.

– Ух, ты! – мой Создатель взъерошил густые и, видимо, давно не стриженные (все наглядные пособия по эстетике, внешнему виду, причёскам…) волосы и рассмеялся (я уже проанализировала, что эти странные, рокочущие звуки совместно с обнажённой ротовой полостью – смех…). – Она уже спорит! Но это здорово. Как самочувствие?

Я быстро проверила работоспособность всех систем, не забыла послать везде тестовые импульсы, получила положительные ответы и уверенно ответила:

– Отлично.

– Знаешь, я так рад… – сказал он, улыбаясь (обнажённые зубы, без рокочущих звуков…). – Ведь я и сам до конца не верил…

Я думала долго – видимо, что-то около 10-3 секунды. Вся история моего создания была записана во мне и я удивилась опять:

– Почему?

– Ну, как почему? – теперь уже удивился он. – Всё-таки, ты – первая! И как-то боязно было… а вдруг не получится?

– Но почему? – прокрутила я по новой всю свою историю. – И компьютерная модель, и все расчёты и просто здравый смысл – всё подтверждало то, что я буду именно такой. И повторила: – Почему не получится?

– Да что ж ты такая непонятливая, – улыбнулся он. – Ты ведь самая умная на Земле, соображай быстрее. Просто всегда есть… да! …процент, скажем так… того, что не получится…

Я вычислила этот процент, пока он только ещё говорил само слово, и уверенно заявила:

– 10-1087. Практически ноль.

– Ладно! – опять засмеялся он. – Это уже из области интуиции… – а потом вздохнул (быстрая прокачка воздуха в лёгких с серьёзной мимикой на лице…): – А вот этому-то как раз тебе ещё учиться и учиться…

– Я готова, – я села на ложе, где очнулась, чтобы жить, и смотрела на Создателя. – Учиться, тренироваться. Всё, к чему меня и предназначали.

Мой Создатель вдруг смутился (чуть заметное покраснение, расширившиеся зрачки, отведённый взгляд):

– Да… Вот что, – он встал и взял со стула несколько пакетов, и протянул мне. – Оденься-ка давай… Вот, держи. Сама разберёшься, что к чему?

Я опять ничего не поняла.

– Но мне не холодно. Зачем?

– Зачем, зачем… – опять вздохнул он. – Так положено! Я знаю, что тебе не должно быть ни холодно, ни жарко в очень широком диапазоне температур… всё так! Но люди ходят в одежде, у нас так принято!

На этот раз я вообще задумалась до 10-2. Мой Создатель, видимо, заболел. Я встревожилась и перестроила организм на диагностику – рентген, ультразвук, флюорография, быстрые тестовые визуальные анализы. Нет! Все было в пределах нормы. Может, что-то с головой? Но тут без специальной диагностики не обойтись. Поэтому я осторожно сказала:

– Но я не человек.

– Мда… – он сел, опять вздохнул и поскреб затылок (я, увеличив зрение в восемь раз, отметила – выпало два волоса – в пределах нормы). – Чувствую, работы ещё с тобой… Ладно! – он хлопнул себя по коленкам. – Ты давай не спорь пока… с одеждой, я имею ввиду! …а потом уж говорить будем.

Он отвернулся (вот странно!), провернувшись на вертящемся кресле, а я стала рассматривать содержимое пакетов.

– Я хочу спросить, – сказала я его спине.

– Валяй, – разрешил он.

– Зачем МНЕ бюстгальтер? Моя грудь никогда не растянется. Так что же её поддерживать?

– О, господи, – вздохнул он. – Надо было Светку взять…

– Свету Воронцову? – я прекрасно знала весь коллектив, который работал над моим созданием.

– Ну, да, да… – опять вздохнул он. – Ты там одеваешься?

– Я жду ответ, – напомнила я.

– Затем, что так принято, – терпеливо ответил он. – Ты должна стать человеком, понимаешь? Человеком во всём.

– Не понимаю зачем, – ответила я правду, но начала натягивать эту дурацкую конструкцию – бюстгальтер – а потом сказала: – Но пока просто подчиняюсь. Я оделась.

– Отлично, – он повернулся и оглядел меня: – Ну, что… вроде со всем разобралась сама, это радует.

Я опять ничего не поняла. Во мне были заложены миллионы образцов одежды, о которых мой Создатель, видимо, и сам не подозревал – от древних: кринолины и подвязки, туники и сандалии, сутаны и паранджи до самых-самых последних. Да и не только они сами, а всё – история, материалы, лекала и пошив, способы одевания и ношения. Всё, известное человечеству. Но спорить или спрашивать я пока ничего не стала – решила понаблюдать за новым миром, в котором мне предстоит жить, а потом уж и делать выводы.

– Значит, так, – продолжил мой Создатель. – Надо нам как-нибудь назвать тебя…

– Зачем? – не удержалась я и в который уж раз удивилась. – Ведь у меня есть имя! Правильное и очень красивое – Био-механическая Модель Человека, Обучаемая, Самовоспроизводящаяся, С Автономным Атомным источником питания, №1, пол женский.

– О, господи… – вздохнул Создатель. – И что, предлагаешь так и звать тебя? Из комнаты, например – «Био-Механическая Модель…», ну, и так далее… – потом хохотнул: – Пол Женский, иди-ка сюда! Так, что ли?

– Конечно, – уверенно подтвердила я. – Это правильно.

– Правильно, но неудобно! – назидательно сказал Создатель. – Да я после первых же двух раз язык сломаю! …или он вообще узлом завяжется!

Я честно пролистала всю историю человечества. В отношении языков она была ужасна – вырванные, отрезанные, проколотые. Сломанных или завязанных узлом не было.

О чём я тут же и сообщила ему.

– Уф… – он сел на стул и закинул ногу на ногу. – Спорить с женщиной – это вообще опасно для здоровья, всем известно. А вот спорить с самой умной женщиной, видимо, просто безнадёга. Ладно, спорить не будем. Иди-ка сюда, – он показал взглядом на соседний стул. – Садись и слушай меня внимательно.

Я села и настроила все рецепторы на максимальную чувствительность.

– Значит, так… – протянул он. – Ты будешь у нас… Ева. Понятно? И не спорь! Это удобнее. Мы же не зовём себя – Гомо сапиенс, рождения года такого-то, век Золотой, личный номер такой-то, пол такой-то… У нас есть ещё и имена! И меня будешь называть Боб… то есть, Борис, конечно. Усвоила?

– Да, – подчинилась я, но только в отношении его имени. Просмотрев всю историю ещё разок, я поняла, что имя Ева мне не нравится. – Не хочу быть Евой.

– А это-то почему? – устало спросил Созда… то есть Борис, конечно. Раз сам просил.

– В Истории мало Ев, которые вызывают уважение, – сказала я уверенно.

– Так то в Истории! – хмыкнул Борис. – А просто люди-Евы очень даже ничего бывали! Значит, Ева, и это обсуждению не подлежит.

Я всё-таки ещё подумала и спросила:

– В честь сказки о первой женщине на Земле?

– Ну… сказка ли – это до сих пор толком никто не знает… – задумался Борис. – Но то, что ты тоже первая в своём роде – это факт.

Я решила просто подчиниться и промолчала.

Борис, опять встав со стула, принялся обходить меня вокруг и рассматривать. Странно… Будто он не видел меня до включения моего сознания?

– Так… – он, кажется, остался доволен осмотром. – Сидишь прямо… Отлично. А вот теперь давай-ка походи, подвигайся… попрыгай, что ли! А я посмотрю.

Я невольно пожала плечами и сама удивившись – что за жест? откуда? Ведь все мои ужимки и прыжки уже тысячу раз были просмотрены на компьютерной и голографической моделях! …Ладно, прыжки, так прыжки – я поднялась и принялась старательно «двигаться».

Вся мимика Бориса была проанализирована мною и отнесена к разряду: «полное удовлетворение». О чём он не преминул сказать и сам:

– Здорово! Как настоящая!

– Лучше, – поправила я его. – Мои движения, в отличие от людских – совершенны.

– А вот это уже типично по-женски! – хохотнул он. – Ну, а с внешностью-то мы тебе хоть угодили? Нравится?

Я прекрасно, даже ещё не смотрясь в зеркало, знала свою внешность – высокая, стройная, с густыми русыми волосами, светло-карими глазами и правильными чертами. Почему она могла не нравиться? О чём я тут же и спросила Бориса.

– Да… – протянул он и вздохнул. – Это уж ЛЮДСКИЕ прибабахи… Из серии «Любовь зла»… И чему, кстати, – он поднял палец, – тебе и предстоит учиться.

– Я готова! – решительно и в который уж раз заявила я.

– А это не сейчас и не здесь, – улыбнулся он. – Это там, – он махнул в сторону окна, – среди людей…

* * *

Ну, вот. Кажется, первый блин в поговорку не вписался – вовсе и не ком!

Я смотрел на нашу первую Био-Механическую, Само… Фу, чёрт! Вот ведь – заразила! На нашу Еву, конечно. …Пол женский.

Внешне во всех отношениях – просто блеск!

И соображает что твой компьютер.

И реакции, и движения… Всё, вроде, нормально…

Вот только – не человек, как и сама верно сказала… Эх… А ведь это-то как раз нам больше всего и надо!

Что же, будем учить и посмотрим – стоит ли вообще вся эта затея чего-нибудь…

Я набрал Валеркин номер. И, конечно, разбудил – время-то четыре утра всего…

– Убью, хоть и не знаю кто… – пробубнил он. – НУ?!?

– Я подключил её, – только и сказал я.

Валерка сразу окончательно проснулся и обиженно засопел:

– Вот так, значит… – протянул он. – Один, значит… А нас, вроде как и нет, значит…

– Валер, – я понимал, что он отчасти прав… но… – Валер, так было правильнее.

Он ещё посопел немного, но потом интерес взял верх над остальным:

– И как она?

– Спорит, – вздохнул я. – И много чего не понимает, конечно…

– Слушай… – он уже шуршал одеждой, одевался. – Ты там это… Будешь ещё? Я через минут сорок подскачу!

– Буду, конечно, – сказал я и удивился: – А что это так долго?

– Так я в Солнечной Бухте… – пропыхтел он, видимо, влезая в свои жутко узкие модные штаны… – в той, которая в Антарктиде…

– Ну, занесло, как всегда! – хмыкнул я.

– Ага, – подтвердил он и засмеялся: – Чего ради Мино-сан не сделаешь! В общем, жди! – и отключился.

Я усмехнулся. Валерка был в своём репертуаре – если уж любовь, то экстремальная! Если уж в песке – то Сахара, если в снегу – то Антарктида, если в воде – то какая-нибудь впадина в Тихом, как минимум. Ладно, его дело, конечно.

Я опять посмотрел на Еву – она прилежно смотрела фильм, который я ей поставил – «Ромео и Джульетта», старый как сам мир, и такой же красивый…

– Ну, как? – спросил я, потому что в центре комнаты, где до этого и разворачивалось всё голографическое трёхмерное действо, уже повисли титры.

– Не понятно, – пожала она плечами, и я улыбнулся – этот жест, такой человеческий, мне уже нравился:

– А что именно непонятно?

– Почему такие сложности? – она опять пожала плечом. – Ну, не разрешают, ну и что? Как будто мало вокруг других людей для совокупления.

– О, господи… – в который раз вздохнул я. – А любовь? Ты так ничего и не поняла? Ведь они любили друг друга!

– Я тоже всех люблю, – спокойно посмотрела она на меня. – Всех людей. И тем более моих создателей. Но убивать себя из-за того, что мне не разрешат с кем-то видеться? Неразумно.

– Мда… – протянул я. – Неразумно. Так-то оно так, конечно…

– И вообще, – также спокойно сказала она. – Я прекрасно знаю эту историю. Она записана во мне и в оригинале, и переведенной ещё на тридцать два земных языка… Кстати… многие переводы слишком далеки от оригинала!… И мог бы просто сказать – «Ромео и Джульетта», Шекспир. Зачем время терять?

– Мда… – только и оставалось опять протянуть мне. – Но ведь посмотреть всё это в «натуре», так сказать… почти пожить среди героев… разве не понравилось?

– Понравилось, – сказала она бесстрастно. – Но разве у меня нет более конкретных задач? И зачем тогда терять время?

– Опять ты про время! – даже рассердился я. – Ты человеком должна стать, понимаешь? Сколько бы на это время ни ушло!

– …Ну, ваащеее! – протянул от двери Валерка. – Бой, дебаты, клочки по закоулочкам! – он подошёл и тоже, как и я сначала со всех сторон рассматривал Еву. – Ну, мать честная! Прямо настоящая!

Я улыбнулся. Валерка наблюдал создание Евы, что называется, «от» и «до». И, тем не менее, радовался, как и я.

– Ну что, ребята, – улыбнулся я. – Знакомьтесь, что ли…

– Это Валерий Отстоев, – тут же вставила Ева. – Я знаю.

– ЧТО?!?! – завопил Валерка, в то время как я захохотал. – Это чьи штучки?!? Убью всех, – а потом сурово сказал Еве. – Устоев. Запомнила? У-сто-ев.

– Опечатка, Ева, – вставил я. – Кто-то неправильно завёл его фамилию…

– Ева?… – прошептал Валерка и сник. – Боб, зачем?…

– Я думаю, в честь первой женщины на земле, – предположила Ева.

– А я думаю иначе… – Валерка подошёл ко мне и грустно посмотрел в глаза: – Ну, зачем, Боб? Разве ТУ ЕВУ кем-то заменить?…

Я промолчал. И здесь он был отчасти прав… Но только отчасти… И именно тем, что мою погибшую сестрёнку Еву, по которой он в своё время так вздыхал, конечно, заменить уже некем… И всё же я решительно и как только мог спокойно сказал:

– Значит, так. Имя уже есть, Ева уже Ева, и обсуждению это не подлежит. Вопросы есть?

– Есть, – тут же встряла Ева. – Что мне делать дальше?

– Что ж… – вздохнул Валерка. – Ева так Ева… – а потом улыбнулся ей: – Знаешь, а тебе идёт вообще-то… Имя это.

– Так что мне делать? – не унималась наша Био-Механическая.

– Ты спать, случаем, не хочешь? – в последней надежде спросил Валерка и зевнул. – Время пяти нет… Придавили бы на диванчиках до всеобщего прихода по паре-тройке часиков, а? А потом уж и работа…

– Я не хочу спать, – как я и думал, заявила тут же Ева. – И вообще могу не спать очень долго. Почему ты спрашиваешь? Ты должен это знать.

– Во как! – поднял брови Валерка. – Основного программера по твоим же мозгам – и мордой в лужу.

– Так, так, – хохотнул я. – Мне одному надоело с ней бодаться, вот тебе и звякнул.

– Ладненько, – Валерка обладал поистине самым покладистым характером на земле. – Значит, бум бодаться! Садись-ка… Ева. В ногах правды нет! И поговорим уже серьёзно…

* * *

Наконец-то я смогла вздохнуть спокойно: с Валерой мы действительно говорили по делу – он завалил меня тестовыми задачами и по математике, и по физике, и по программированию, и по устройству тоже отчасти «разумного» корабля, с которым мне в дальнейшем придётся так много общаться, и по биологии человека, и вообще по всему тому, чем с такой щедростью наделили меня люди.

Отвечала я безукоризненно, и он только довольно похмыкивал – видимо, был рад работе отделов памяти в моём мозге.

Потом начались тестовые задачи с компьютером. Тут уж и Валера, этот с человеческой точки зрения компьютерный гений, был не в состоянии проследить за правильностью ответов – ведь всё-таки он был только человек, а не машина.

Борис всё это время находился рядом, но вопросов не задавал, только наблюдал.

Я же наблюдала за ними.

Странно! Всё было странно.

Вроде бы я знала о людях всё. Ну, или почти всё.

Конечно, какие-то личные истории, случаи и ситуации в Историю не впишешь, это понятно. Но во мне была вся их Литература! И разве сами они не говорят, что их Литература и есть вся История?…

И, тем не менее, я не понимала их…

Эти их эмоции, смех, удивление… Почему?

О чём я сразу не преминула им сообщить.

Они переглянулись, Борис хмыкнул, Валера рассмеялся:

– Милая Ева! Тебе от роду… около 5 часов. Ну-ка, подумай внимательно, что может делать и понимать 5-ти часовой ребёнок?

– Но я не человек! – в который раз возразила я.

– Человек, Ева, – улыбнулся Борис. – Самый настоящий. Только немного улучшенный, усовершенствованный и рождённый сразу взрослым… уж, извини, что отняли у тебя детство… Но думаю, что это компенсируется всем остальным – твоими недоступными обычному человеку способностями, знаниями, долгожительством… и даже твоей миссией… от которой ты, впрочем, вправе отказаться! Ты должна понять – мы действительно делали Человека, а потому оставляем тебе все твои человеческие права. И когда ты окончательно разберёшься и в себе, и в нас… вот именно тогда тебе и решать свою судьбу.

– Как торжественно и патетично! – хмыкнул Валерий. – А по-простому, Ева, ты – ещё и СВОБОДНЫЙ человек.

Я честно прокрутила в себе историю моего создания, все средства и знания, что вложили в меня люди. И решила, что отказываться от своего предназначения – значит просто… свинство! Наверно, так сказали бы люди.

И, конечно, сразу же сказала об этом им.

Они опять переглянулись, Борис засмеялся:

– Ты делаешь успехи! И всё же… Всё же. Ты должна сначала в полной мере представить себе, что бы мы хотели от тебя. Ведь История и данные – это одно… А вот «живые», так сказать, рассказы…

– Совсем другое! – перебила я. – Я уже поняла, что вы не сумели описать и десятой доли того, что чувствуете.

– А поэтому, – перебил теперь уже меня Борис, – давай-ка просто поговорим. А ты спрашивай, если что непонятно.

– Я готова! – тут же вставила я, опять перестраивая системы на максимальную чувствительность… Впрочем… Как-то это уже получалось само собой… и, видимо, люди бы просто сказали: «Я сосредоточилась».

– Итак, – Борис встал, заложил руки за спину и принялся ходить по комнате. – Тебе, конечно, известно, что с открытием новой, фактически берущейся из самого Солнца, энергии, человечество очень быстро изобрело и новый вид транспорта, который может двигаться со скоростью, близкой к скорости света?

Я кивнула.

– Очень скоро, – продолжил Борис, – была изобретена и «нуль-транспортировка», как тут же окрестили её все по уже давно придуманному фантастами названию. И Земля стала для человека чем-то вроде большого парка, что ли… Канули в лету дальние переезды и путешествия, добраться из Америки в Японию, с одного полюса на другой – всё это стало сродни ушедшим в Историю поездкам на метро.

– Нет, – не смогла не поспорить я. – На метро было медленнее, опаснее и вреднее. И для человека, и для природы.

– Ну, разумеется, – хмыкнул Борис. – Мы-то этого не помним, конечно… Но говорят, что так.

– Да… – задумчиво протянул Валера. – Вот ведь интересно-то было! Люди тогда ПУТЕШЕСТВОВАЛИ ПО ЗЕМЛЕ! Представляете, как здорово! С багажом, одеждой, едой… Наверно, это было потрясно!

– Я представляю только, – опять хмыкнул Борис, – как бы ты этот самый свой багаж собирал – уж недели две точно! Одних модных штанов контейнер!

– Ну и что? – возмутился Валерий. – Любить модные штаны законом, кажется, не запрещено!

– Ладно, мы отвлеклись, – продолжил Борис. – Так вот, понятно, что и Солнечная система очень быстро стала для человека домашней и близкой… И, конечно, тогда наши мысли и дела устремились к звездам… Увы. На самой близкой к нам – Проксиме Центавра – не оказалось не только разумной жизни, но и жизни вообще…

– Я не понимаю, – тут же вставила я. – Зачем Человеку кто-то? Когда, наконец, побеждены болезни, когда нет войн, когда жить так просто и здорово. Зачем искать что-то, что может всё это нарушить?

– Ну… – протянул Борис и развёл руками. – Видимо, в этом как раз и весь человек – он всё время что-то ищет…

– …на свою задницу! – хохотнул Валерий.

– Это неприличное выражение! – тут же нахмурилась я.

– Правильно, хоть ты его осади, – улыбнулся Борис. – А то этот любимец женщин иногда думает, что ему всё можно.

– Да я так! – округлил свои красивые (с точки зрения людей) синие глаза Валерий. – Ну, ведь из песни же слов… как говорится…

– Я всё это знаю! – всё-таки решила перебить я. – И о том, что вскоре были разосланы спутники в разные концы Вселенной, и о том, что скоро обнаружили жизнь – высокоразвитую цивилизацию на *****, и о том, что человек не сможет туда попасть…

– Не так, – перебил Борис. – Попасть сможет… Ценою всей жизни… А вот вернуться! Не настолько уж мы долгожители, и тут – увы…

– Кстати, – вставил Валерий, – добровольцев было – хоть отбавляй! Но Закон…

– Правильный Закон! – одобрила я. – Что, кроме жизни, ещё имеет ценность? И если вся эта жизнь уходит на одну поездку… Да и кто тогда вернётся, спрашивается?

– Добровольцы думали, что дети… Дети тех, кто и полетит, – задумчиво сказал Борис. – Но до сих пор так и спорят…

– И поэтому была создана я, – подвела итог я. – И ещё будут созданы подобные мне, так? Мы-то и должны заменить людей – ведь наша жизнь в десять раз дольше!

– Вот этого-то как раз бы и не хотелось… – теребил подбородок Борис. – Не заметить, нет… СТАТЬ людьми! Быть законными нашими представителями… Вот так, пожалуй.

Я подумала над этой мыслью и вдруг, неожиданно даже для себя, попросила:

– Расскажите мне о ТЕХ… Ну, о тех, к кому мне предстоит лететь… Я, конечно, знаю всё… Но ведь вы хотите сделать из меня НАСТОЯЩЕГО человека? Вот и расскажите своим языком… А не фактами и отчётами.

Они опять переглянулись и я силилась понять – может, они скрывают от меня факт телепатии?… Но Борис улыбнулся и сказал:

– Это здорово! Твоя просьба… Слушай.

Они гуманоиды и очень похожи на нас – строение тела, прямое хождение, двуполость… Только некоторые расхождения во внешности – нам они почему-то сразу напомнили весёлых котят – большие удлинённые и любопытные глаза, несколько большая, чем у нас волосатость – предмет их постоянных мод и ухода, да и полная генетическая с нами несовместимость. Но они сразу же покорили наши сердца – весёлые и такие открытые, добрые и смешливые! Им даже в голову не пришло напасть на наши спутники – а ведь это были чуждые им предметы! Все их действия выражали одно – милости просим! Мы рады дружить с вами! Долгое, очень долгое время, мы лишь обменивались информацией и, несомненно, обе цивилизации столько приобрели от этого общения! И мы и они сделали громаднейшие скачки в науке и технике. Но вот наши встречи… Увы, увы и увы… Их закон, до странности похожий на наш, также запрещает им тратить самое драгоценное – жизнь – на перелёт… Да и к тому же их жизнь даже чуть короче нашей, так что и они не могут пока реально протянуть нам руку… Сейчас, конечно, обе наши цивилизации бьются над двумя проблемами, мешающими этому – над продлением жизни или анабиозом. Но и тут – увы… Что-то никак. Видно, всему на свете есть пределы…

– Но я опять не понимаю… – перебирала я в голове кипы информации. – Вы, научившиеся выращивать себе новые руки и ноги… изменять внешность… вставлять новые органы взамен заболевших старых… Вы, создавшие моё прочное тело… Разве вы не могли бы заменить на такое же и своё?

– Что-то всё-таки мы упустили… – задумчиво теребил подбородок Борис. – Разве ты сама не знаешь?

– Ну, так первая же, всё-таки! – вставил слово и Валерий. – Видимо, упустили! Но следующие умнее будут.

– Твоё тело, Ева, состоит из клеток человека, это так, – продолжил Борис. – Но из НОВЫХ клеток. Улучшенных, усовершенствованных и… совершенно не совместимых с нашими!… Тоже увы. Как не может ткань одного человека прижиться на другом, так и не можем мы себе создать новое, «долгоживущее» тело… Оно несовместимо с мозгом… И над этой проблемой колдуем!

– …Ой, ребята! – в комнату вошла Светлана Воронцова – маленькая и пухленькая девушка, биолог, врач и мой культурный просветитель по совместительству. – Ой, ну я как чувствовала! Ой, хорошенькая!

Она подошла ко мне и, улыбаясь во весь рот, так же как и все до этого принялась меня рассматривать.

– А тебе-то что не спится? – улыбнулся Борис. – До начала рабочего дня ещё пропасть времени.

– Ну… я это… – мельком взглянула она на Валерия, тот хмыкнул, а Борис резюмировал:

– Ясно. Значит, скоро здесь все будут. Вот ведь…

– …Вот ведь свинство! – сказал от двери следующий человек, а именно Клод, нейрохирург и «ваятель моих извилин», как он сам себя называл.

– Свинство, свинство! – отодвинули его ещё два вошедших – химики Ишам и Дана.

– …Самое свинячее, можно сказать! – засмеялся и новый вошедший – физик Клиффорд…

В комнате скоро стало тесно – вся дружная и талантливая команда моих творцов явились с разных концов их родной планеты.

– Ну, раз уж все в сборе, то начнем, – встал с кресла Борис и обернулся ко мне: – Прошу любить и жаловать! Ева!

* * *

Начались будни.

Эйфория от рождения Евы улеглась и все, как и прежде, погрузились в работу «по уши» – в этом моим ребятам фанатизма не занимать, команда и правда подобралась классная…

Ева, Ева…

И что-то мы всё-таки упустили…

Может, не врут все религии мира, говоря о душе? Может, есть она всё-таки? И, может, ни сделать её нельзя и ни синтезировать?…

Ева была совершенна. Абсолютно совершенна. Да и просто абсолютна…

Но она так и не становилась человеком…

…А ведь она так старалась!…

То ли она действительно просто не знала усталости, то ли ей передался общий фанатизм моих ребят, но и она работала по 20 часов в сутки, причём делала это вовсе не «из-под палки»! Я видел, что ей нравится решать поставленные задачи, нравится добиваться чего-то в работе, да и просто нравится быть всем полезной – что ни говори, а она была чем-то сродни ходячей энциклопедии, не зря ведь целая команда программеров под предводительством Валерки закладывала в её мозги почти три года все доступные на Земле знания!

И при том она по-прежнему оставалась… машиной…

Когда вся лаборатория охала и ахала над Светкиной редкой орхидеей, цветка от которой она добивалась, кажется, всю свою жизнь, она просто спросила – а зачем? Разве не проще вывесить на окно голографическое видео с запахом?…

– Но она… живая! – прошептала растерянная Света.

– Вот и плохо! – уверенно сказала Ева. – Значит, завянет в конце концов!…

Её не трогали ни слезливые фильмы, над которыми дружно хлюпала в платки вся женская часть моей команды, ни пухлый, «дворянских кровей» щенок, непонятно каким образом как-то «образовавшийся» в лаборатории, да так, несмотря на моё на то несогласие, у нас и прижившийся…

И когда она, по-прежнему впитывающая всё как губка и слушающая все земные и людские истории, однажды попросила рассказать меня о сестре… Я засомневался.

Но она с надеждой смотрела такими красивыми, как старый коньяк… как тёмный янтарь… чистыми и большими глазами, что я решился:

– Что ж… Хоть, как ты понимаешь, это больное для меня воспоминание…

– Больное? – всё-таки не поняла и удивилась она. – Как воспоминание может быть больным? Может, ты путаешь? Ты хотел сказать неприятным?

– Нет, Ева… – вздохнул я. – Больное… Душа болит… Понимаешь?

– Душа… – протянула она, и честно созналась: – Не понимаю. Это здесь? – она показала на сердце. А потом и вовсе нахмурилась: – Никто не может мне сказать, где находится душа. Это так сложно? Это секрет людей?

– Мы и сами не знаем, – грустно улыбнулся я.

– Но ведь ты говоришь – болит! – изумилась и широко распахнула глаза она. – Раз болит, то ты должен чувствовать где! Хотя… – вздохнула она. – Я просканировала тебя уже… Ничего у тебя не болит. Но я тебе верю. А значит, – она опять вздохнула и я порадовался, что хоть это она умеет, – …а, значит, не понимаю…

– Ладно… – собрался и решился я. – Послушай. Может, и поймешь.

Впрочем, рассказ-то был недолгим.

Ева, моя младшая и такая любимая сестрёнка была и любимицей всей нашей лаборатории. Она училась в Университете на Биофаке и, конечно же, хотела прийти ко мне в группу. Но я был строг. Сестра-то, она, конечно, сестра! Но все мои люди были талантами, не меньше.

Ева знала это и старалась вовсю – я уже, втайне усмехаясь, верил, что всё у нее получится и мне не придётся краснеть за мою девочку. Она работала как ненормальная, выигрывала все возможные конкурсы студенческих работ, была «звёздочкой» факультета, я мог сказать это без ложной скромности…

…Чёртов кот.

НЕНАВИЖУ!!!

Ненавижу всех котов и кошек.

Вечно лезут, куда не надо!!! Вечно их приходится спасать…

Вот и Ева… Она понадеялась на своего «мастера спорта» по плаванью и полезла зимой, по морозу, спасать из полыньи этого ЧЁРТОВОГО!! ЧЁРТОВОГО КОТА!!!

…И ведь можно было вызвать спасателей…

Или просто бросить тому шарф…

А, может, она и бросала… Кто ж теперь скажет?… И, может, это ведьминское отродье не мог или не хотел зацепляться за её длинный шарф?…

…Только увидел её какой-то одинокий прохожий (мороз всех загнал по домам!), когда она, выкинув подальше на лёд этого сволочного кота, уже совсем погрузилась в воду…

…Спасатели у нас быстрые…

И были они на месте буквально через пять минут…

Но её ещё надо было найти под водой…

И потом вытащить…

И мы пока не боги…

…И мозг по-прежнему умирает как раз через эти самые пять минут…

…И «мастер спорта» её так и остался ни при чём… Просто судороги от холодной воды захватили всё тело – ведь в бассейне, где она занималась, вода всё-таки тёплая…

Чёртов кот.

…Ева слушала внимательно, а когда я затих, тут же спросила:

– Пожертвовать своей жизнью ради кошки? Не понимаю… – и сокрушённо пожала плечами.

– Она не хотела жертвовать, – пытался я выплыть из тяжких воспоминаний. – Она ведь не думала, что так получится…

– Но это можно было предвидеть! – не унималась Ева.

– Да, наверно… – вздохнул я. – Но чувства иногда сильнее разума…

Ева словно споткнулась – мы шли с ней по парку.

– Значит… – она задумчиво посмотрела на меня. – Значит, я никогда так и не стану человеком… Ведь я всегда сначала просчитываю ситуацию… И эти ваши чувства… Не понимаю.

– Ева… – я взял её за плечи… такие нежные и хрупкие, несмотря на скрытую в них мощь (уж кто-кто, а я знал!) и посмотрел в глаза. – Ева, ещё не вечер, как говорится… Будем стараться, да?

– Да, – решительно поддакнула она. – Будем!

* * *

Я – чужая.

Я живу среди них, я учусь, я помогаю, я работаю…

Но я – чужая. Я не понимаю их.

Борис говорит – со временем…

Но маленькие дети, младше меня, всего-то двух-трёх лет от роду, уже способны зареветь, когда по телевизору в мультике кто-то умирает…

И я по-прежнему не могу понять – как это можно так страдать над выдуманной историей?

Да и над невыдуманной тоже… Если она уже произошла и помочь нельзя, так что переживать? Действовать нужно, когда есть смысл! …а так…

Не понимаю.

Но ведь я что-то, да чувствую!!

Борис… Он нравится мне больше остальных. Я пыталась проанализировать – из-за того, что он – руководитель? Или из-за его обширных, намного более обширных, чем у других, познаний? Или просто потому, что он более всех проводит со мной времени?

Не понимаю.

Может, это та самая пресловутая любовь, которой напичкана под завязку вся история человечества?

Может, но я и этого не понимаю.

Да и будущее моё мне видится только с одной стороны… Да, я человек с биологической точки зрения. Даже самовоспроизводящийся человек. То есть, если я когда-то совершу в определённый момент времени половой акт с мужчиной, то у меня может быть ребёнок. Ведь, как это ни странно со стороны людей, но генетические клетки они оставили мне неизменными и в этом смысле я полностью совместима с земными мужчинами…

Но ведь, как они сами утверждают – для этого нужна любовь!

Не понимаю…

И поэтому, видимо, для меня самое разумное – это полёт…

Подготовка к нему идёт полным ходом. Корабль, огромный и совершенный, собирается на околоземной орбите.

Вот только окончательное «добро» на создание экипажа из людей, подобных мне, от Бориса так и не получено…

Идут жаркие дебаты и баталии на разных учёных советах, сессиях и пленумах, вся печать, радио и телевидение обсуждают меня с утра до вечера – я ещё и телезвезда!

А мне это всё равно – умом-то я понимаю термины «слава» и «знаменитость»... Но зачем, какой прок?

Наслушавшись Светиных впечатлений о новом любовном романе, прочитанным ей, а потом и прочитав его самостоятельно, я решила сама «воспитать» в себе любовь. Может, получится?

Когда я «состроила глазки» Борису, он сначала вытаращился и даже открыл рот. А когда я (ну, как в романе! …старалась ведь…) начала говорить «с придыханием» и «волноваться в груди», он начал хохотать как полоумный. Я же, не теряя времени, тут же правильно и красиво (мои создатели позаботились и об этом!) пропела:

– Уси-пуси, миленький мой…

– Что?! – Борис рухнул на стул, держась за живот.

– Мой мармеладный… – прошептала я, прикрыла глаза, облизала губы, а потом и вовсе закусила одну…

Борис уже даже не смеялся, а как-то порыкивал:

– Всё… Светку – прибью! Это из каких же мохнатых веков она эту дурь несусветную выкопала?

А потом, отсмеявшись, и смахнув слёзы, грустно сказал:

– Вот только цирка не надо, ладно? Ты лучше, когда ты естественная… Не изобретай чувств, это ведь страшно на самом деле – изобретать чувства… Они просто должны быть сами. Или не быть.

– Но я хотела полюбить тебя! – искренне созналась я.

– Но любовь – она тоже чувство! – вздохнул он. – И она либо есть, либо нет…

– Значит, у меня ничего не получилось? – вздохнула и я. – А ведь в книге так и было… В вашей книге. Которую написали люди.

– Ева, Ева… – вздохнул и он. – Как же это объяснить-то мне тебе?… – а потом махнул рукой: – Нет, давай, не будем, ладно? Если ты что когда почувствуешь – сама поймёшь… И без всяких «уси-пуси»…

* * *

Я остался один.

Всё-таки в конце дня, а иногда и почти ночью, но все разбегаются.

Кто к родным, кто к любимым…

И Еву куда-то утащили. На дискотеку, кажется…

Мои же родители насовсем обосновались в поселении на Луне, не желая будоражить знакомыми до боли местами на Земле воспоминания о дочери. Я изредка навещаю их, но ненадолго – опять разговоры, слёзы и древняя, как сам Мир, валерьянка…

А с женщинами как-то не заладилось. Нет, есть, конечно, знакомые и даже очень-очень знакомые… Но.

Но всё это на расстоянии.

…Весело клацая по полу когтями, ко мне подошёл наш пес. Мои неунывающие подопечные дали ему развесёлое имя – Мяв. Это по аналогии с каким-то тоже древним, но до сих пор очень любимым детьми мультиком, где герой – котёнок Гав.

– Ну что, псина, говори – что хочешь? – почесал я его за ухом.

Вся собачья конструкция в виде крутящегося хвоста, умильно прижатых ушей и мокрого языка, сладко лизнувшего меня по рукам, выразила полное негодование – да разве я за этим? Ничего не хочу, просто люблю. Только наглые и хитрющие глаза говорили о другом – ну, гулять, разумеется, не понимаешь что ли? А потом поесть поплотнее, чтобы спалось получше.

– А то ты спишь плохо! – хмыкнул я.

«Я?!?! СПЛЮ?!?!» Пёсья морда, выразила такое возмущение, что я рассмеялся. «Да я тут всю ночь как БОБИК!!! СТОРОЖУ!!!» Глаза же по-прежнему хитро подмигнули – а что ещё делать, по твоему? Роботов-убощиков, что ли, гонять? Так нечто мы без понятия? Нельзя. Я, между прочим, научная и интеллигентная собака.

– Ах, вот оно что! – протянул я серьёзно и сказал: – Ну, пошли, научная и интеллигентная собака.

Мяв с радостным взвизгом бросился к двери – к своему ошейнику на крючочке. И хотя этот всеобщий любимец и баловень никогда не носил сие «украшение» на шее и пребывал в полной уверенности, что оно предназначено исключительно для гуляющего с ним человека – чтобы держал его, да похлопывал себя по ноге, но ритуал есть ритуал! Он принёс мне ошейник и сунул в руки.

В институтском парке была тишина.

И, видимо, последнее осеннее тепло бабьего лета…

Мяв по-щенячьи весело врезался в заботливо собранные роботами-дворниками кучи осенних листьев и, фыркая, разбрасывал их в разные стороны. Роботы же, почуяв непорядок в своих владениях, вылезли откуда-то из невидимых укрытий и начали опять наводить красоту. Их матово поблескивающие в свете луны корпуса выглядели как-то даже укоризненно.

Я помотал головой и усмехнулся. А потом позвал Мява:

– Мяв, дружище, тебе не стыдно? Надо уважать чужой труд.

Подбежавший пёс уставился на меня недоумённо – а ты, случаем, не заработался?

– Точно, Мяв… Заработался, и ещё как. И вот что… – тут я вслух выразил то, что мучило меня уже несколько часов: – Скажи-ка мне, что это вдруг Ева решила полюбить именно меня, а?

Мяв плюхнулся на попу, почесал лапой ухо и призадумался.

– Вроде и староват… молодежи полно… и не красавец далеко…

Мяв состроил такую мину, что я, в который раз подумав, что он понимает абсолютно все людские слова, рассмеялся:

– Да, ты прав… Это не главное.

Мы, уже давно научившиеся менять свою внешность, со временем отошли и от радикальных переделок самих себя. Но было, было… Из песни слов, как говорится…

После открытия и упрощения процедуры этих переделок, все словно ополоумели. По улицам ходили сплошь кинозвезды, атлеты и модели. Реальные звезды, с которых и ваялась эта красота, то пытались судиться, то сами переделывались, а то и просто, но страшно – спивались и безнадежно теряли квалификацию…

Продолжалось это до странности недолго. Все быстро успокоились и переделки стали только по необходимости. Ну, например, если девочка, занимающаяся балетом и всю свою недолгую жизнь мечтающая о воздушной Жизели или искрометной Одилии вдруг вымахивает за два метра ростом? Плакать и вздыхать? Перечеркнуть весь титанический труд маленькой балерины? Конечно, нет. Вот тут-то и идут в кабинет «телостроения».

Или, наоборот – парень, мечтающий с детства о победах в баскетбольных баталиях, но увы, так и не переросший свои генетические 160 см…

Никто теперь не страдает по поводу сломанных ног, кривых носов, выбитых зубов… Омолаживаются – но в меру и для здоровья, а не когда это становится гротескным и грустным… Все немного подправляют свою внешность, но именно СВОЮ! Вот уж поистине жива в веках народная мудрость – «Пусть меня полюбят за характер!»

Мяв, видя, что я опять задумался, занялся своими собачьими делами – яростно работал лапами и уже уйдя под землю почти до хвоста, что-то там откапывал. Несчастные роботы стояли недалеко и ждали окончания вакханалии – наводить порядок…

Мяв же, выкопав, наконец, свою добычу, а именно что-то давно уже дохлое и, видимо, поэтому жутко вонючее, принялся самозабвенно на нём валяться.

– Ну, давай, давай… – хмыкнул я. – Собачью натуру не переделать. Только недолго тебе благоухать этими «неземными» запахами придётся, дорогой. Да что я говорю, сам же знаешь – уборщики на входе и продезинфицируют, и вымоют, и высушат. И будешь опять обычным институтским околонаучным псом…

Мяв, услышав мой голос, подбежал опять – его морда выражала абсолютное удовлетворение и полное счастье. Да уж, при таком-то запахе! Видимо, дураки всё-таки люди, раз не понимают этого.

– Мяв, почему мне так грустно? – удивившись сам себе, спросил я пса. И, не дожидаясь «ответа», продолжил: – Меня уже забомбили почтой, звонками, теле- и видео- посланиями. Пора давать «добро»! Ведь Ева – всеобщая любимица землян, все ждут продолжения проекта по воссоединению двух цивилизаций… Мне даже предлагали… нет, ты подумай только! …золото!! Вроде как думали, что средства кончились. Мяв, как тебе это? У НАС! У землян! У неприлично богатых и обеспеченных существ, которые, в принципе, могли бы и вообще не работать… и у нас кончились средства. А?

Мяв фыркнул. Точно – всё понимает.

– А ведь я не хочу её отпускать… – пробормотал я уже для себя. – Вот ведь… Глупость? Да, видимо… Ты скажешь, а что грустить? Ведь можно сделать ещё одну Еву… Точно такую же, которая будет помнить всё – и наши разговоры и все свои дела и поступки… Но, СВОИ ЛИ? Мяв, – я погладил преданно глядящую и пытающуюся на свой собачий манер помочь мне псину. – Но разве сможет она вот также задумчиво грызть свой левый мизинец? Или так же пожимать хрупкими и точёными плечиками? Или точно так же дважды моргать, когда напряжена и ждёт ответа? …А если да – то это страшно, Мяв…

Я сел рядом с Мявом на листья и запустил руки в волосы… теперь и мне придётся мыться – рука была вся в пёсьей «амбре»…

– Что происходит, Мяв? Я что – полюбил её? Робота, машину… которая только биологически человек, а по-настоящему, видимо, так никогда им и не станет… Может, просто я сам стал роботом?…

Мяв недоуменно потянул носом, а потом дружелюбно помахал хвостом – порядок! Ты – человек.

– Но у неё столько новых черт… Она меняется! И пока, слава тебе господи, только в лучшую сторону. Она никогда не думает о своих удобствах, личном времени или удовольствиях… Она – вся нараспашку и не умеет врать, она не бравирует своими успехами… а могла бы! Ведь многое из того, что она делает, уже ТОЛЬКО ЕЁ! …а не заложенное при создании… Что же делается, Мяв? …и что делать?…

Мяв решительно встал, потрясся, разливая по округе свое «благоухание», зевнул, звонко клацнув зубами, а потом решительно потянул меня за поводок.

– Ты как всегда прав, дружище… И ты действительно научная собака. Что делать, что делать… Конечно же, работать! Идём…

* * *

…До отлёта – всего ничего…

Мои «братья и сёстры», как в шутку зовут их все, уже практически полностью готовы.

Пятнадцать (вместе со мной) женщин, пятнадцать мужчин.

Это оптимальное соотношение, так просчитали специалисты, так, проведя параллельную работу, решила и я…

Тридцать таких непохожих существ…

Внешне непохожих… что тоже просчитано…

А вот внутренне…

Я помню, как еще до «Добра» Бориса на их создание я совершенно случайно услышала его разговор с Валерием.

– Господи… Нет, ты только подумай… Чем?! Чем они там будут заниматься весь долгий, долгий перелёт? Играть в шахматы? Или вышивать крестиком? Или организуют клуб любителей порешать теорему Ферми?

– Ну, тоже не лишнее, – вздохнул Валерий. – Так ведь и не решили пока…

– Ох, не смешно, Валерка… – мотал головой Борис. – Ведь все споры, дебаты, разговоры, весь интерес к жизни, да и сама жизнь! …ведь всё – отсюда! – ткнул он себя в грудь. – А у них этого не будет…

– Так, может, и это к лучшему? – задумчиво изрёк Валера. – Не будет споров, не будет баталий, страстей… Всё тихо мирно. А то передерутся ещё да поубивают друг дружку. И потом – ты, кажется, несколько сгущаешь краски. Да у них будет полно дел! Перед ними стоят такие задачи, тебе ли говорить? Глубокий Космос, условия невесомости, пространственный переход и его влияние…

– Да… да… – шептал Борис. – Всё так… Работа… Но ещё есть и жизнь. Обычная жизнь, обычных людей, какими мы их и сделали… А вот её-то, жизни этой, видимо, и не будет… Несчастные, лишённые души создания…

– Но они-то этого не понимают… – скорее неуверенно и тоже прошептал Валерий. – А, значит, и не будут несчастными…

– Понимают, Валера… – даже закрыл глаза Борис. – В том-то и дело, что уже понимают… Не все пока… Те, что «старше»… Ева… Она понимает, что чего-то в ней и нет и страдает по этому поводу… Хоть, может, и не понимает, что именно «страдает»… Что же мы наделали, Валерка?…

Валера тогда замолчал, видимо, не зная ответа, а я стояла за дверью и не понимала своих чувств. Мне хотелось войти и сказать, что я здесь, и так было бы правильно. Но я не могла выйти! И ещё я чувствовала, что …краснею! Это было неприятно, ни на что не похоже и странно – ведь все мои системы были в порядке.

Я так и не вышла к ним тогда, ушла в другую комнату, но была «странная», по словам Светы. Да и не только по её – все, вглядевшись в меня, начинали тревожно спрашивать – что случилось?

…А я…

Я думала. Это что же – ложь? Я научилась лгать?

…Или это просто тактичность?…

И ничего не понимала.

…И почему? Почему все чаще при слове «полёт» внутри у меня что-то сжималось и вынуждало меня запускать все мои системы в тестовом режиме – на проверку?

…И подспудно искать в себе хоть что-то «непонятное и новое»… а вдруг, да образовалась уже эта самая неизведанная душа?…

* * *

Час «икс» всё ближе.

Команда получилась уникальная.

Из всех тридцати супер-людей ни один не высказал желания остаться. Все удивлённо и недоуменно заявляли – они, даже бы если и захотели, то не остались бы. Это их долг, их предназначение. Они все помнили историю своего создания, все труды и средства, вложенные в них человечеством. Это их миссия, и они с честью выполнят её – Земле не придётся краснеть за своих посланников.

А я…

Я работал, пытаясь проверить ещё одну из своих теорий…

 

Сегодня мы гуляли с Евой по набережной.

Кстати, по ТОЙ САМОЙ…

Что занесло меня сюда – не знаю. Просто хотелось продлить наши последние дни, видимо, поэтому и забрёл в эту даль…

Ева была немногословна, словно понимая, что никакими уже словами не заполнить пустоту, которая скоро и неизбежно должна была возникнуть…

…Легкий морозец, вкусно хрустящий снежок, почти сумерки…

– Вот здесь, – я сам не понимал, почему решился сказать это, и показал рукой на речку во льду. – Тут всё это случилось…

– Я знаю… – прошептала Ева. – Уже давно знаю…

Я молча смотрел на неё и понимал, что происходит какая-то глупость… Что больше, как ни делай, такой Евы не будет, что она одна, и что я, как это ни смешно или странно, очень люблю её… А вот она? …Да что говорить… Миссия. Долг. Так говорила она – и абсолютно искренне. Видимо, и, правда, не дано… А, может, просто по-человечески не нравлюсь…

Вдруг Ева вся напряглась. Зрачки сузились и я знал – она увеличивает остроту зрения… впрочем, видимо, уже машинально.

– Ой! – вдруг схватила она меня за руку, и я удивился этой эмоции – она так никогда не делала. – Ой, мама! – удивила она меня ещё больше. – Борис! Да там же… котёнок!!

Я повернулся к далекой, еле видимой полынье и, конечно, не разглядел ничего – на таком-то расстоянии!

И тут она сорвалась с места – легко перепрыгнула через парапет, скатилась по откосу и понеслась по льду к этой самой полынье.

– Стой! – заорал я во всю мощь и тоже прыгнул за ней.

Нет, догнать Еву мне, конечно же, было не дано, но она сама притормозила:

– Не смей!! Не смей за мной ходить! Ты провалишься! – пыталась оттолкнуть она меня. – Уйди, дальше лёд тонкий!

– Это ты стой!! – вопил я как ненормальный. – Стой, я сам!! Я сам его вытащу!

– Мне ничего не будет!! – орала она ещё громче, и, всё-таки понемногу приближаясь к полынье, умудрялась лёгкими, но сильными толчками отбрасывать меня назад. – Уходи, провалишься!!

– Стой, не пущу!! – орал опять я, забыв, кто она на самом деле, и думая только об одном – «Нет, не она!… Не дам!… Ни за что!!»… – ЧЁРТОВЫ КОТЫ!!! Мёдом у них тут, что ли, намазано?!?

– Коты не едят мёда!!! – умудрялась, воюя со мной, всё же спорить она.

– Стой!! – хватал я её в ответ и бежал рядом. – Уйди, я сам его достану!!

Тонкий ещё лёд похрустывал, шуршал и вдруг пошёл большими трещинами. И тут я в полной мере смог прочувствовать все Евины способности. Она схватила меня, легко, как тюк с тряпьем, подняла от земли (целых 90 кило!!) и одним мощным и невероятным рывком отбросила метров на десять… Я по инерции ехал ещё по льду и с ужасом видел, как лёд окончательно треснул, Ева ещё какое-то время ловко балансировала на отдельных льдинах, а потом, всё-таки поскользнувшись на мокрой, ухнула в воду…

Я, наконец, вспомнил о «тревожной кнопке» на мобильнике и надавил её так, что чуть не сломал и сам корпус.

– Мы уже знаем, – раздалось из включенного мобильника. – Прохожие сказали, к вам идут, ждите.

Я отключил его и пополз к краю льдины.

А Ева…

Ева мощным кролем плыла к этому ЧЁРТОВОМУ КОТУ. Потом схватила его за шкирку и, успокаивая и что-то говоря… поцеловала!!

Кота.

Потом обернулась в мою сторону и, нахмурившись, замахала рукой – стой на месте!

Разве я мог?!

Ева ещё более увеличила темп и вскоре я смог протянуть ей руки…

Медленно, со знанием дела, по всем правилам, без рывков отползая от края, и подталкивая всё-таки меня вперед себя, Ева …ругалась как грузчик!

– Ты какого чёрта за мной полез?! Урод недоделанный! Ты забыл – КТО Я?! Идиот и больной!! Ты забыл, что я могу выдерживать довольно долгое время даже абсолютный ноль? Ты – придурок, потому что твоя голова стоит всё-таки НЕМНОГО БОЛЬШЕ, чем один кот!! Я, как только вылезем, побью тебя!! …вот честно!

– От дуры недоделанной и слышу!! – рычал я. – У меня, может, и голова! А ты сама – как сокровище!! Ты – командир корабля!! Или забыла?! Я сам тебя побью! …вот только вылезем!..

– Сначала справься!! А я похохочу! …Лапуничка моя пусенькая, замёрз маленький… – вдруг засюсюкала она и я, обалдев от такого перехода, резко обернулся. Ева уже сидела, дышала на трясущийся мокрый комочек в руках и старалась захватить его полностью в ладони.

– Дай! – тоже сел я и взял у неё за шкирку этого сволочного кота. – Я же сухой…

Ева тревожно смотрела на меня, кажется, готовая в любую минуту прийти на помощь этому гадёнышу. – У них что здесь – клуб самоубийц?! – я снял шарф и закутал в него мокрого, плачущего и мякающего котёнка. – Сам поубивал бы всех, – и засунул его подальше запазуху… – Ведьмины отродья, – и почесал, успокаивая, котёнка за ухом… – Чёртовы коты, – и поплотнее запахнул пальто. – Ему обязательно надо печёнки, – сказал я. – Если поест, значит, выживет – народная примета. Моя бабушка… кандидат биологических наук, между прочим! …и та всегда больных котов печёнкой кормила…

Ева молчала и я, наконец, поднял на неё глаза.

Она улыбалась.

– Тебе ведь холодно, – вздохнул я. – Может, всё-таки моё пальто оденешь?

– Нет, – помотала она головой, не переставая улыбаться. – Не холодно. Так… Неприятно просто. В мокром…

– Ты какого чёрта туда сиганула, а? – вздохнул я. – Кто сам мне про спасателей говорил? …кстати, вон и они… – увидел я спасателей, проявляющихся как приведения, прямо в воздухе, из ближайшего пространственного перехода на набережной.

– Я не подумала… – прошептала она. – А котёнок плакал…

– ТЫ!! И НЕ ПОДУМАЛА!! – улыбнулся и я, а потом засмеялся: – Ева, а ты не …сломалась?

– Нет, – улыбалась она, – знаешь, я, кажется, только сейчас окончательно и …доделалась!

Прервали нас подбежавшие спасатели, которых я издали успокоил поднятой рукой:

– Ребята! У нас – порядок. Ложный вызов, извините уж…

– У Евы-то порядок, это понятно, – сказал, тревожно вглядываясь в меня, здоровенный и довольно немолодой мужчина, видимо, главный из них. – Её и прохожие узнали, и мы… А у вас? Точно порядок?

– Порядок, извините… – вздохнул я, – ничего не нужно…

– Если только это! – вдруг хитро улыбнулся мужчина и достал из внутреннего кармана фляжку. Отвинтил крышку и налил в неё же жидкость. – Пятьдесят грамм коньяку вам не повредит, думаю… Ева, что с вами?!

Я сразу же обернулся к ней.

Она …плакала! Впервые в жизни… Беззвучно, но слёзы текли в три ручья. И пока и я, и спасатели, растерявшись, не знали, что и сказать, она подошла ко мне и схватила за плечи. А потом обняла, уткнувшись носом в шею, и заплакала уже вслух:

– Что же ты наделал?… За что?… Ведь я живая!! …хоть и машина, может быть…

– Ева, милая, о чём ты?! – растерянно бормотал я. – Ты – человек! Самый настоящий, самый живой… самый-самый… самая-самая…

– А зачем ты меня такой сделал?! – ещё горше запричитала она. – Сделал бы робота! Железного… А я?! Как же я без тебя теперь?! Там?! Навсегда!!! Я же не смогу!!

– Ева… – растерялся я и пытался одновременно и вытереть ей слёзы, и …неловко целовать… – Ева… Но ты можешь не лететь…

– Как это «можешь»?! – причитала она и трясла меня за плечи. – Как это «не лететь»?! А как я в глаза людям после этого смотреть буду?! …что же ты наделал… ведь я так люблю тебя…

…Мир перед глазами полыхнул у меня вдруг яркими и фантастическими красками… Серые сумерки начала зимы расцветились, снег переливался всеми цветами радуги, любимая Ева… нет, любимая ЖЕНЩИНА была самая прекрасная на свете… И этот миг дал мне ещё кое-что…

– Ева, – сказал я и обнял её покрепче. – А ты, как командир корабля, не будешь против, если и я полечу с тобой, а?

– Тебя не пустят… – хлюпала она, промочив уже мне слезами всю грудь. – Да и я не пущу… Тратить всю жизнь на полёт!… Нет…

– Встряски иногда полезны! – тихо засмеялся я ей в ухо. – И таким, как ты – чтобы… «доделаться», и таким, как я – чтобы понять кое-что очевидное!

– Что? – несчастно посмотрела она мне в глаза. – Что очевидное?

– Фиг ты меня теперь побьёшь, – всё смеялся я. – Я и сам скоро таким же буду! Ну, мы и тупицы! Ведь решение – на поверхности! Решение, как переделать самих себя в супер-людей! Ну, как же так долго можно было ходить вокруг да около?! Я ВСЁ ПОНЯЛ!! Сейчас, вот здесь! …Ох, Ева, и жизнь теперь начинается интересная!!

Любимая женщина поверила мне сразу же. И потому уже не плакала, а улыбалась, смотрела в глаза и, вряд ли сама понимая, что делает, гладила то плечи, то волосы…

И тут дал знать о себе кот. Видимо, обнимаясь всё крепче, мы невольно сдавили и его. Он возмущённо мявкнул и начал яростно вылезать наружу. Я рассмеялся, погладил его по крохотной мордочке и обратился к спасателям, которые, хлопая глазами и, конечно, ничего не понимая, словно в ступоре стояли и смотрели все наши разборки:

– Ребята! Коньяк, это, безусловно, здорово. А вот …печёнки, случаем, у вас не найдется?

Октябрь 2004 г.

   

 

 

Copyright © 2004 - 2014 golosasibiri.ru
Коллектив авторов.
Все права на материалы данного сайта принадлежат авторам. При перепечатке ссылка на авторов обязательна.