Литературно-художественный альманах

Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.

"Слово к читателю" Выпуск первый, 2005г.


 

Выпуск четвёртый

Изящная словесность

 Слова – самый сильный наркотик из всех, которые изобрело человечество.

 Р. Киплинг

Пётр Тушнолобов

ПИРОЖНОЕ НА ДЕСЕРТ

Добро и зло в Стране Чудес – как и везде – встречаются,

Но только здесь они живут на разных берегах.

В. Высоцкий «Песня Кэрролла».

На последней паре Николай Петрович заметил влюблённый взгляд своей студентки Ани. Это был долгий, призывный взор, широко открытые блестящие глаза и томная улыбка. Он сидел напротив неё за первым столом, слушая выступление Наташи, бойко отвечавшей на вопрос.

Наклонившись к Ане, он прошептал:

- Кто на кого в суд подавать будет?- намекая на её фразу о том, что в Америке, даже за пристальный взгляд, могут привлечь к ответственности.

- Я не буду, - тихо сказала она и опустила глаза. Несколько минут он слушал выступление студентки, смотрел на некрасивую, неулыбчивую Машу, сидящую рядом с ней, а потом увидел, как Аня что-то написала в тетради и показывает ему.

«Можно ли с помощью тренинга избавиться от влюблённости?» - прочитал он.

- Я никогда с подобным не сталкивался. Наоборот, на тренинге очень легко влюбиться. Ты, наверное, читала Николая Козлова?

- Да, – едва слышно проговорила она. Теперь Николай Петрович уже не слышал ни выступающую, ни лёгкого шума в группе. Он полностью погрузился в разговор с девушкой, что называется, «уехал».

- А зачем от неё избавляться? - недоумённо спросил он.

- Если вы мне откажете, я буду сильно страдать, – сказала она и выразительно посмотрела на него. До него не сразу дошли её слова.

- Я тебя правильно понимаю? - после длинной паузы переспросил он, думая, что ослышался.

- Да, - быстро ответила она. Николай Петрович был ошарашен. Подобного с ним давно уже не бывало.

 

После занятий к нему подошла Наташа и сказала, что хочет сдать экзамен досрочно. Они пошли на кафедру, но вместо вопросов по предмету, он спросил её о том, на какую оценку она претендует, и поставил желанную «четвёрку». А её попросил пригласить Аню на кафедру.

Он уже надел дублёнку, когда она вошла и, блестя карими глазами и улыбаясь, спросила:

- Вызывали? - Они сели за стол напротив друг друга.

- Только не молчите, - умоляюще попросила она.

- Мы с тобой похожи, - сказал Николай Петрович, не зная, с чего начать. - Я не напоминаю тебе отца?

- Нет, я его почти не помню.

- За тобой муж сегодня приедет?

- Да.

- А на лекцию ты идёшь?

- Конечно, потому что это первое занятие. Надо. Мне стало так плохо, когда вы закрыли дипломат и попрощались…

- Давай завтра встретимся в час и обо всём поговорим. Читальный зал, кажется, работает, там и посидим. – Он ласково пожал ей руку, а она, открывая дверь, оглянувшись, сказала:

- Целоваться мы, конечно, не будем, – и озорно улыбнулась.

- Я так прощался со своей первой любовью на кладбище, когда мне было двенадцать, а ей пятнадцать лет, - почему-то вспомнил и проговорил вслух Николай Петрович.

- Ах, как романтично! - воскликнула она.

 

Когда Николай Петрович вошёл в вестибюль университета, Аня уже ждала его. Вместо библиотеки они пошли в небольшую часовню, где девушка  поставила свечку. Тоненькая жёлтая палочка стала, покосившись немного набок.

«В церкви – смрад и полумрак,

Дьяки курят ладан…

Нет, и в церкви всё не так,

Всё не так как надо!» - зазвучал у него в голове хриплый голос поэта.

Затем они отправились в кафе. Взяли по чашке кофе. В зале играла легкая музыка, и было пусто. Выбрали столик в углу. Несколько часов пролетели незаметно. О чём они говорили? Обо всём. Её интересовало всё, что касалось его. Аня выяснила, что он занимался, как и она, танцами, плаванием и каратэ.

Их руки соприкоснулись. И мужчина, и женщина почувствовали какое-то необъяснимое блаженство единства. Оба ощутили расслабление. Пока они разговаривали, их тела, словно имея собственное сознание, танцевали,  хотя соприкасались только руки. Оба чувствовали возбуждение. Состояние было такое, как будто их накрыл кокон. Они, вдруг, оказались поодиночке, являясь одновременно единым целым. Время летело незаметно. Переживание покоя, комфорта и наслаждения не покидало их. Его мягкие, нежные прикосновения к её ладони, заставляли Аню замирать от счастья.

- А я и хотела, чтобы ты взял меня за руку.

Она видела его трижды во сне. В последнем сне они целовались в подземном переходе.

- Чего ты хочешь? - спросил он  прямо.

- Я хочу поддерживать связь. Я не хочу тебя терять. Я хочу влезти к тебе в душу. - У него, потом, эти слова вызвали неприятные ассоциации. Во-первых, человек карабкается, старается, а во-вторых, следит в душе…

- Расскажи, как это всё у тебя развивалось. Я запомнил лишь три эпизода. Когда ты сказала после занятий  о том, что я, наверно, физик или математик, если стремлюсь всё разложить по полочкам. А затем намекнула, что познакомишь меня с редактором газеты. Так мог сказать только человек, объединившийся со мной. Второй раз: ты пожалела  о том, что занятия закончились. А когда ты посмотрела на меня, – я всё понял.

Она не могла ясно вспомнить, что происходило по порядку. Кофе был выпит. Ей пора  идти на занятия. У неё муж-шофёр и сыну девять лет. С Виктором она живёт десять лет, и он её единственный мужчина.

- Почему же тогда ты влюбилась? Тебе не хватает одного мужа?

- Может быть, не достаёт новизны, разнообразия…

- Да, потребность в смене впечатлений действительно существует.

И тогда он предложил ей тайное свидание в гостинице. Вначале она быстро согласилась, но потом сказала, что испытывает одновременно желание и страх. Она хочет получше узнать его. Решили снова встретиться в кафе.

На встречу он опоздал. Она ждала его в кафетерии и читала газету. Когда они шли через дорогу, Аня разбила немолодую пару, поняла это и засмеялась. Он краем сознания зафиксировал это. Они обошли с разных сторон высокого бородача, и вышли на набережную.

Вначале она заговорила о политике (приближались выборы в госдуму). Это ему было скучно. Потом попросила рассказать о себе. Он говорил, но она перебивала его. Ей рассказ показался автобиографичным. Она показала свои семейные фотографии. Летом она работает и отдыхает в детском оздоровительном лагере «Чайка». Аня спросила, что он предпочитает на экзамене: обычно они что-то покупают в складчину преподавателю. Николай Петрович стал подозревать её. Тем более, она попросила поставить  оценку в зачётку. Это игра или серьёзно?

- Чем ты занимаешься ещё? - спрашивала Аня. Он ответил, что в последнее время увлёкся литературой.

Она учила его, как надо печататься в газетах, рассказывала, как делают другие преподы, когда принимают экзамены. Они продают свои книги… Это конечно, смахивает на подкуп…

- А я люблю детективы, - щебетала она.

- А я к ним равнодушен.

- Мы с мужем увлекаемся всякими интересными делами. А вся семья втягивается в это: ходим по снегу босиком, выписываем книги и журналы, занимаемся вегетарианством.

- А у вас тоже так?

- Нет, у нас по-другому. У каждого своя жизнь. Жена говорит, что очень любит меня. Она искусствовед. Очень часто ссоримся. Иногда по несколько дней не разговариваем. У меня такое ощущение, что мы говорим с ней на разных языках. Да и ссоры возникают из-за каких-то пустяков. Через пару дней я уже не помню, с чего всё началось. Несколько раз порывался уйти, чтобы не мучиться. Она уговорила. Обещала, что всё изменится.  Да и дочку жалко. А ничего не меняется…

- Мы живём с моей матерью. Дом один, а входы разные. Как ты себя ведёшь в компаниях?

- Я разный. Могу подстраиваться, могу быть лидером, тогда ко мне приспосабливаются. Мне нет нужды командовать, проявлять свою власть, так как я уже пережил это.

- А я в компаниях тамада. Как ты относишься к спиртному?

-Равнодушно.

- Я люблю шампанское и вино. Дети на фотографиях нравятся только своим родителям, - заметила она, увидев, как он быстро просматривает фотографии с её сыном.

- Расскажи о себе.

- Я занудный депрессивный тип…

- Ты же сам справляешься со своими депрессиями?

- Да, сам…

-Тебе нравится наша группа?

- Вопрос для меня не имеет смысла. Группа не девушка, чтобы нравиться или не нравиться. Она просто есть. Надо ещё разобраться, что для тебя «нравится» и для меня.

- Давай по-простому. Вот один препод говорил, что наша группа не дружная. И по тесту так получается. Но я не согласна. Я вообще многое вижу по-другому.

- Я тоже на некоторые вещи смотрю иначе, чем большинство. Вторую половину жизни живут иначе, чем первую. Первая - социализация. Задача - стать как все. Войти в общество. Во второй, если тебе отпущено природой, ты можешь стать иным. Что-то дать людям, культуре, обществу. Или, если не дано, остаться таким же. Это для мужчин. Женщина - родила и уже выполнила своё предназначение. А у мужчин не так.

- Не у всех.

- Конечно, не у всех, а находящихся на определённом уровне развития. У тех, кто ниже, другие проблемы:

« Где найти недостающий рупь

И - кому потом бежать за водкой».

- Я, как раз, сегодня ночью не спала. Пиво пила. Мы катались на машине до двух ночи. Мама была недовольна. Муж вчера приехал поздно. Я всё равно ждала. Я не ложусь, пока он не придёт.

- Сколько он получает?

- Тысячу.

- Таксует?

- Да.

- На своей?

- Нет. Нашу жалко. На государственной. Своя - это своя. Тут детали покупаешь за собственные деньги.

Николай Петрович подумал, что для неё он, как государственная машина для мужа. Своего мужа жалко, а чужого …нет… Во всяком случае, меньше.

Она показала ему фотографии Виктора. На фото молодой, высокий (188), скуластый, стройный, широкоплечий, симпатичный мужчина. «Женщины любят длинноногих и политически грамотных», – вспомнилось ему классическое.

- Зачем я-то тебе нужен?

- Я взбалмошная женщина. Мне надо всё сразу. Я не могу ждать. Не знаю… Когда муж приходит домой усталый, я встречаю его в открытом купальнике. Окружаю теплом и заботой. Он работает по двенадцать часов в сутки. Я им восхищаюсь. Ты, наверно не хочешь идти домой? У нас все преподы заканчивают раньше…

Они долго гуляли по набережной, пока  не замёрзли. В кафетерии к ним пристала старуха и попросила посторожить её вещи, пока она вымоет руки снегом. Потом она начала нести какую-то ахинею о Боге.

- Если ваш спутник (муж, партнёр или любовник) недоволен, пусть скажет.

- Да, я недоволен, - жестко сказал Николай Петрович, - дайте нам поговорить.

- Круто, - сказала Аня и  засмеялась.

Она предложила ему сходить в церковь. И тогда он почувствует, что такое Бог. Бог создал всё.

- Бог - это всего лишь слово. Некоторые считают Богом человека, отца небесного, который всё видит и знает. Другие - всё… это Бог. Атеисты говорят, что Бога нет. Верующие, что он есть. А я не знаю, есть ли Бог.

– Ближе к истине второе, – сказала она.

– Что ты чувствовала, когда эта женщина вопила?

– Зависть. Она ближе к Богу.

– Вы с ней похожи.

Он обратил внимание, что ей не нравятся его долгие паузы.

– Как Ельцин…

Она собралась уходить.

– Дома муж сомика готовит.

Он остановил её перед выходом из кафетерия и сказал, что они не говорили сегодня о главном. Она попросила задать вопрос, самый главный.

– Мы должны осознавать, что может произойти всё, что угодно. Наши семьи могут быть разрушены. Всё тайное становится явным.

– Лучше встречаться реже, но по-умному. Если ты, например, сломаешь ногу, я буду опечалена, а если муж – буду страдать. Семья – это святое. Ты же не покинешь свою семью ради меня или ещё кого-либо? Я согласна быть твоим пирожным на десерт.

Ещё раньше они затронули тему еды и секса. Она сказала, что любит вкусно поесть и поспать, не любит себе в этом отказывать. Он ответил, что еда и секс – это одно. Кому не хватает секса, заедают это и толстеют.

– Да? – удивлённо взглянула она.

Он уточнил, что значит, в её лексиконе, пойти на всё (она спросила его об этом тогда, в аудитории, когда призналась).

– Это постель?

– Ты уже ответил на свой вопрос. Я хочу лучше узнать тебя. Поэтому я отказалась от тайного свидания, хотя вначале согласилась. Я сожгла стихи, так как ты сказал, что настоящие стихи не надо показывать тому, кого любишь.

– Гогель ты мой, – сказал он, улыбаясь.

Они вышли из кафетерия и двинулись к остановке.

– Пойдём длинной дорогой! – воскликнула она.

– Аня, в твоих действиях есть расчёт?

– Ты о чём? Расчёт, когда человек может что-то дать: деньги, рестораны, подарки. Что с тебя взять?

– Есть тип женщин, которые, как мужчины донжуаны, соблазняют, а затем бросают жертву. Ей плохо. Они наслаждаются этим. В этом расчёт. Я не хочу никого использовать, но не хочу, чтобы меня употребляли в своих целях.

– Что ты такой хмурый? Посмотри, скоро Новый год.  Вон, ёлка на балконе. Тебе нравится ёлка? – болтала она без умолку. – Ты всегда такой?

– Обычно я спокоен, в состоянии Будды. Я специально работал над собой.

– У меня бы ты не был спокоен. Муж как-то стал приходить домой пьяным. Я знала, что ругаться нельзя, принимала таким, какой он есть. Он, в конце концов, послал своих дружков: у меня есть жена. Надо с тобой поработать в другом направлении. Ты не будешь долго думать. Будешь радоваться жизни!

– Мои чувства в смятении. Ты мне веришь? – возбуждённо спрашивал он, заглядывая ей в глаза.

– Да, я очень рада.

Договорились, что он позвонит её сестре.  Аня будет там в это время.

 

«Да, давненько со мной не бывало такого», – думал он в автобусе. Жизнь шла по накатанной колее. Он «пахал», зарабатывал деньги. Жена тоже. Дочь выросла. И вдруг … Самое главное, что он чуть не попался. Ведь он ей предложил свидание. Она согласилась. Потом попросила перенести. Сказала, что боится. Он даже подобрал подходящий вариант. Звонил, узнавал, прикидывал. Если бы она сразу согласилась,  капкан бы захлопнулся. Самое главное, что его аморфное существо само не знало, на что решиться: оно то соглашалось, то отвергало. «Отец Сергий наших дней, – устало усмехнулся он, – какой палец ты себе рубить будешь?» Он понял, что его унизили во вторую встречу, когда он заговорил с ней на своём языке. В первый раз он просто пытался её понять. Ему это удалось. Он чувствовал её возбуждение.

– Я знаю только сексуальное возбуждение, – прошептала она.

– Может быть от страха, гнева, ненависти или других чувств.

История повторялась: группа не хотела учиться по-настоящему и делала вид, что получает образование. И она не могла любить: прикидывалась, что любит (влюблённость, флирт). Как группа не способна к настоящей учёбе, так и её лидер к любви. Надо было, чтобы и «волки были сыты и овцы целы».

А мне это надо? – задал себе вопрос Николай Петрович и не нашёл ответа. Дома он пытался анализировать, что происходит. Может, это настоящее чувство, и она не осознаёт, что делает, поддавшись ему. Ведь говорит же она, что утром  хочет прекратить всё, и верх берёт рассудок, а вечером  мечтает приблизить развязку, так как побеждает чувство. А может быть, это осознанная лживая игра? Цель – экзамен, курсовая для себя и подруг. В каком-то фильме он видел подобную историю. И где тут истина?

 

Следующий раз они встретились у её двоюродной сестры. Он играл с ребятишками, разговаривал с Валентиной. Пили чай с тортом. Просматривали тесты в книге. Какие мужчины и женщины нравятся? Она напросилась. Он: очаровательные, страстные, умные.

– А я какая?

– Ты аферистка, красивая, проницательная, хитрая.

– А мне нравятся очень умные мужчины.

– Умные, это, какие?

– Чтобы мог выбраться из любого положения.

– Это находчивые.

– Чтобы с ним было, как за каменной стеной.

– Это надёжные.

Когда шли к машине, она бросала на него страстные взгляды и пожимала руку. Ладошка  показалась ему грубоватой. Он как-то сказал ей, что у неё есть садомазохистские черты. Она ответила, что и в самом деле обнаружила их в себе.

– Кто ты по знаку зодиака?

– Рак. А ты?

– Рыба. Я так и знала. Союз рака и рыбы наиболее прочен и гармоничен, –  сказала она, глубоко дыша и радостно смеясь.

Поездка в переполненной машине с дочкой сестры на руках напоминала какую-то групповуху. С одной стороны от неё сидела подруга, на коленях у Ани девочка, справа он. Оба были возбуждены. Её руки блуждали по его левому бедру. Он отключил мысли. Она фантазировала и слушала музыку. Николай Петрович вспомнил, что в кафетерии сказал ей:

– Если у твоего мужа есть женщины, а у моей жены мужчины, то, вскоре, мы будем жить со всем городом.

– У моего никого нет. Я его знаю до донышка, все желания до единого.

– Так и я в своей уверен. Ей никто не нужен, кроме меня, дочери и книжек.

 

Они опять встретились у сестры. Болтали втроём. Он балагурил. Она сидела и смотрела на него. Николай Петрович попросил её принести попить. Аня принесла поднос с чаем, пирогами и ватрушками. Он уронил крошки от пирога на стол, но нисколько не смутился. Она принесла полотенце. Когда сестра вышла из комнаты, он неожиданно залез рукой к её левой груди и несколько секунд ласкал её, получая удивительное наслаждение от её нежности,  округлости,  бархатистости,  прохлады. Она была поражена, но сидела, ничего не предпринимая. Только потом спросила, улыбнувшись:

– Тебе понравилось?

– Да, очень, – довольно сообщил он.

Они стояли у подъезда и договаривались о следующей встрече. Решили встретиться через три дня здесь же. Её отвозил   муж Валентины. Николай Петрович решил поехать на трамвае.

 

Когда они снова встретились, он обратил внимание, что она печальна и похудела. Она пила вино, болтала и  разговаривала с мужем по телефону. Её «ты ложи трубку, нет, ты…» слегка задевало его слух.

Они долго сидели и говорили о своих отношениях. Она сказала, что у неё это серьёзно. Она страдает, ничего не ест, постоянно думает о нём, пишет стихи, ждет, когда они встретятся.

Он неожиданно для себя прикоснулся к её полуоткрытым губам чуть- чуть, едва-едва. Это доставило ему острое наслаждение, а она осталась недовольна.

– Ты любишь нежные прикосновения?

– А ты нежные и сильные?

– Да-а…

Они долго не могли договориться о следующей встрече. Ему не хотелось уходить. Она торопила. Они сделали логический расчёт: это настоящее или флирт? Если настоящее, то идти на всё это что – постель или как получится?

– А как мы будем жить?

– После разводов мы живём вместе. У меня будет квартира.

Она пошла его провожать. Было холодно. Когда их губы соприкоснулись, они одурели от блаженства. Её губы обволакивали его, он чувствовал их влажность, мягкость, упругость, жадность. Их языки сплелись, и они застонали. Это был почти «улёт». Его охватило возбуждение, тесно слитое со страданием. Одновременно краем сознания он контролировал ситуацию.

– Я не хочу тебя терять, – словно в тумане услышал он напоследок. – Я завидую твоей жене, что ты у неё есть.

– Ты любишь своего мужа? – спросил он.

– Обожаю.

– Второй брак не может быть лучше первого.

– Я это знаю.

Она подарила ему стихи, талисман и безделушку. Он ей своё последнее стихотворение, рождённое в муках вины, тоски и безысходности.

 

После праздника она позвонила ему.

– Да, я слушаю.

– Можно, Николая Петровича?

– Это я.

– Ты не один? Это Аня.

– Нет.

– А когда будешь один?

– Не знаю.

– Тогда сейчас договоримся.

– Завтра в одиннадцать часов в университете?

– Хорошо. Встретимся в двести двадцать второй аудитории.

– Пока.

– До свидания.

 

Он не пришёл на свидание. А она была. Николай Петрович  заболел. Аня позвонила ему через неделю и сказала, что ей было плохо, и она страдала.

 

Они встретились в кафе «Сайгон». Это было молодёжное кафе в подвальчике, на центральной улице города. Молодой парень, официант, принёс меню. Она полистала его несколько минут, потом попросила чай с лимоном или джин с тоником. Ни того, ни другого не оказалось. Вскоре они пили чай без сахара, заедая конфетами, которые были в её сумочке. В кафе играла громкая музыка, и это ему сначала не понравилось, но потом он привык говорить под музыку. Когда он разделся и повесил дублёнку в углу на вычурную металлическую вешалку с толстым крюком, то обнаружил, что на левом локте его серого свитера прилипла жвачка.

– Где же я так вляпался? – недоумённо спрашивал он и пытался отделить жвачку от свитера. Они пили чай, шуршали конфетными фантиками и болтали.

– Как ты провёл Новый год?

– Скучно. Как обычно.

– Как мне хотелось, чтобы ты был рядом, чтобы позвонил, поздравил. Мы ухохотались, всё снимали на видео.

– У меня жена заболела. Я вызвал врача, купил ей лекарства.

– Когда моему приходилось ждать, по полчаса, по вечерам в университете, он спрашивал меня, в чём дело. Я говорила: вот так, от звонка до звонка. Муж сказал, видно, у него дома неблагополучно.

– У нас с тобой было столько вариантов: кафе, баня, квартира.

– Вот это и нравится мне в тебе, что у тебя всегда много вариантов.

– Почему нравится? Я ничего не понимаю. Я представляю себя Аней. Мне двадцать восемь лет. Я хороша собой. У меня есть муж, который носит меня на руках. Я не просто его люблю, а обожаю. Мне всё в нём по душе.  Меня не устраивает лишь то, что я живу в частном доме, в котором нет душа. Я не понимаю, зачем мне (Ане) изменять с каким-то преподавателем. Если бы у меня была ты, любимая, – зачем мне ещё кто-то? – почти закричал Николай Петрович.

 Аня потупилась и несколько минут молчала.

– У тебя хорошая память, –  наконец, сказала она. – Ну, я не знаю. Вот как ты видишь наши отношения в идеале?

– Я живу один, ты живёшь с сыном. Мы встречаемся. Это не брак. Хорошее дело браком бы не назвали. Я занимаюсь творчеством.

– Этот идеал недостижим. Муж говорит, что я вампир. Я высосу из тебя всю кровь. Во-первых, ты не сможешь заниматься всё время творчеством. Во-вторых, мне нужны всякие вещи, в материальном плане. Например, я хочу золотые серьги с изумрудами. В-третьих, мне мало будет просто встречаться, мне нужна опора семьи. В-четвёртых, я с сыном пропишусь в твою квартиру, а тебя выгоню.

– Вот это уж дудки. А что касается серег с изумрудами – нет проблем.  Деньги для меня не имеют никакого значения, поэтому у меня их и нет. Но, если я ставлю цель их иметь, то они появляются. Завтра гробану банк и все дела.

– Правда? – Её глаза сверкнули счастливым светом.

– Дай мне немного времени. Сколько они стоят?

– Я не знаю. Надо зайти посмотреть. Ой, о чём это я? Ты будешь думать обо мне плохо и снова станешь подозревать. Я хочу задать вопрос, но боюсь, что ты обидишься и неправильно его истолкуешь. Мне надо готовиться к экзамену или нет? Я посмотрела первый вопрос и ничего не поняла.

– А как  ты сама хочешь?

– Я думаю, нет.

 – Правильно думаешь. Вообще, это говорит о том, что ты мне не доверяешь. Для меня это такой пустяк, это совершенно ничего не значит. Я написал стихотворение о нашем поцелуе. Это было бесподобно. Хочешь знать, что я чувствовал? Твои губы просто обволакивали меня. Эта нежность, страстность, прохлада. Я сошел с ума.

– Я  тоже чуть не потеряла сознание. Покажи мне его. – Он достал листок бумаги и положил перед ней.

– Тебе понравилось?

– Да. Очень.

– Мне твои стихи тоже показались интересными. И ты мне очень нравишься. Я отдыхаю, глядя на тебя. Помнишь, у сестры ты стала на колени и на полу разглядывала фотографии? Ты сделала это специально для меня?

– А если нарочно, то ты тут же  меня обвинишь и начнёшь подозревать?

– Нет. Я это одобрю. А как ты видишь наши отношения в идеале?

– Твой вариант нереален и слишком дорог. Я предпочитаю, ничего не меняя, встречаться, хотя бы иногда. Мне надо видеть, слышать тебя и осязать.

– Я изредка читаю в газетах рубрики для знакомств. Так вот: молодая красивая женщина, одинокая в браке, познакомится с женатым состоятельным автолюбителем для редких, но незабываемых встреч. – Её слегка задел и покоробил пример, но вида она не подала.

– Мне иногда кажется, что тебе нужно только моё тело. Тебе интересно со мной?

– Интерес от ума. Мне хорошо с тобой. Ум, язык – это вторичное. Главная реальность – чувство. Помнишь в библии? Бог – это любовь. А любовь – это чувство. У Ошо есть интересная градация пути к Богу: секс – любовь – молитва – медитация. Что для тебя любовь?

– Я люблю мужа. Я готова пожертвовать ради него чем-то, готова идти за ним куда угодно.

– А  влюблённость?

– Влюблённость эгоистична. Когда я влюблена, то думаю о том, чтобы мне было хорошо. Я не могла поверить, что ты ответишь на мои чувства. Ведь вокруг столько молодых, красивых девушек, незамужних.

– У меня такое впервые. Чтобы меня любила женщина, которая мне нравится. Обычно было: я любил – меня не любили, меня любили, но мне они не нравились. И когда это случилось, я подумал, что это подарок судьбы, что это шанс, который я не имею права упускать. Пусть всё вокруг рухнет. Когда-то я специально пытался понять, что такое чувства, потом почти умертвил их. И вот ты возродила их. Это чудо!

Они долго договаривались о следующей встрече. Её слова о встрече через десять дней вызвали в нём глубокое чувство грусти. Решили встретиться на квартире. Он расплатился за чай, и они вышли на улицу. Зашли в магазин посмотреть предмет её вожделений. Серег с изумрудами не оказалось. Но цены приятно удивили его: от одной до четырёх тысяч рублей, то есть его двухмесячный заработок. Когда выходили, он засмеялся:

– Представляешь, завтра утром по радио передают: ночью обчистили магазин с драгоценностями.

– Не надо, – испуганно сказала она, – я тебя сразу выдам.

Пока они сидели, он обратил внимание на то, что она несколько раз посмотрела на часы. Её лицо иногда неузнаваемо менялось. В ней, как и в нём, словно жили два человека. Один в маске, приветливый и улыбчивый. Другой страдающий, беззащитный, настоящий. У него было такое чувство, что сражение, которое шло в её душе, отражалось и на лице.

– Давай выпьем шампанского!

– Надо было раньше предложить. Тогда бы я согласилась на баню.

– Ах, я же забыл, что тебя надо напоить, а потом с тобой можно, что угодно делать. Но я не хотел, чтобы ты соглашалась за счёт вина. Это всё равно, как если бы ты укололась.

– Нет, просто у меня бы пропали комплексы. Я бы тебе всё рассказала. – Она показала ему открытку с симпатичной зверушкой.

– Это Бузя. Нравится?

– Да-а.

– Я хочу, чтобы ты обнял и поцеловал меня. А здесь нельзя. Следующий раз встретимся в подъезде! Ты в детстве целовался в подъездах?

– Нет. Я жил в селе. У меня это было за околицей.

 

Они не виделись десять дней. Он писал стихи. Она делала курсовую. Встретились на кафедре. Он заранее созвонился и договорился о квартире. Аня принесла курсовую.

– Посмотри и поставь оценку…

Он быстро посмотрел, сунул курсовую под кипу бумаг на столе и выставил ей отличную оценку. Когда позвонил по телефону, во рту пересохло от волнения.

– Ты договорился?

– Да, выходи, я закрою и сдам на сигнализацию. – Он догнал её на улице.

– Так быстро? – улыбнулась она.  Они дошли до остановки и сели в автобус.

– У меня проездного нет.

– У меня есть деньги.

На остановке зашли в магазин, купили шампанского и шоколад «Наслаждение». Долго искали нужный дом. Наконец, нашли. Она осталась у подъезда, а он вошёл и поднялся в  квартиру. Ему открыла молодая девушка в чёрных лосинах. В однокомнатной квартире было полупусто.  Там стоял  детский манежик, стол на кухне с телефоном. Быстро договорились обо всём. Николай Петрович заплатил пятьдесят рублей, получил адрес и телефон хозяйки квартиры.

– Если вам будет нужно, можете звонить мне, у меня есть две квартиры или  Ольге, у неё четыре.

Поехали на квартиру. Снова долго искали. Аня громко смеялась и слегка подтрунивала над ним. Наконец, нашли серый пятиэтажный дом, похожий на общежитие. Черную железную дверь открыла женщина бальзаковского возраста. Николай Петрович несколько удивлённо уставился на неё.

– Что вы так смотрите, – недовольно произнесла женщина. Видно, её тяготила эта служба содействия интимным связям. Потом, словно спохватившись, и, вспомнив, что она оказывает услугу, затараторила:

– Ключ я вам оставлять не буду, чтобы не беспокоить больше. Дверь захлопнете сами. Можете быть здесь до четырёх часов. К шести придёт Галина. Я сейчас уйду.

Это была обычная малосемейка. Слева у окна стояла односпальная деревянная кровать с ровно уложенной на ней стопкой постельного белья. Рядом находился старый продавленный диван. У стены располагались столик и два кресла. Справа у входа чёрно-белый телевизор, на стене приклеены фотообои: прекрасный вид с горами, рекой и лесом. На крохотной кухне было почти пусто: он едва отыскал там два бокала. Ванна совмещена с туалетом.

Он выключил телевизор, но ей это не понравилось. Ей нужна была музыка. Он обнял ее, и они закружились в медленном танце.  По телевизору показывали клип с её любимой  Алсу. На нём были синие потёртые джинсы и серый свитер. На ней такие же джинсы и оранжевая кофта, заправленная в них. Он не мог скрыть своего волнения и желания, целовал её нежно и страстно. Она вяло отвечала ему. Он расстегнул её кофточку и стал целовать упругую, гладкую, нежную мякоть, тёмный сосок. Возбуждение в нём то нарастало, то спадало. Взяв на руки, он перенёс её на кровать и стал расстёгивать ремень джинсов, молнию… Она слабо сопротивлялась. Видно было, что её раздирают противоречивые чувства: желание и долг. Он не смог справиться с чёрным лифчиком и спустил лямки, обнажив грудь. Вдруг она резко встала с кровати и застегнула кофточку и джинсы.

– Может быть, шампанского? – спросил он волнуясь.

– Да.

 Он начал лихорадочно открывать бутылку. Пробка не хотела поддаваться. От его яростных усилий на указательном пальце правой руки показалась кровь.

– Ну, вот и первая кровь, – съязвила она. – Пробка не поддавалась до тех пор, пока он ключом не вытолкнул её. Они выпили «за нас», за любовь, за Аню. Она быстро пьянела, но контроля над собой не теряла. Он опять начал наступать, раздевал, относил её на кровать, сам обнажился до плавок. Она мучилась, даже заплакала, но ничего с собой поделать не могла. Этот барьер оказался для неё непреодолимым. Они целовались, обнимались, он усаживал её на колени лицом к себе, садился к ней на колени. Их тела извивались, страстно желая друг друга, но она была неумолима. Его рука проникала в её оранжевые плавочки и касалась чёрных курчавых волос между ног.

Он заметил, что она постоянно сворачивается в позу эмбриона, палец прикасается к губам.

Несколько раз она брала в рот большой палец его правой руки. Она  явно находилась сейчас в состоянии возрастной регрессии. Ею владел страх. Ничего хорошего и не могло произойти. Он для её бессознательного был большой и страшный мужчина, который хочет с ней сделать что-то. Может быть, он казался ей отцом, которого она не помнила.

– А у тебя есть средства предохранения? – спросила она с вызовом, забравшись на кресло с ногами.

– Ты не за того меня принимаешь. Ты думаешь, я это ношу с собой постоянно?

– Они есть в киоске.

– Сходить?

– Не надо.

– А с мужем вы их используете?

– А вдруг у меня будет ребёнок?

Он не знал, что говорить на это. Он понял, что ничего не выйдет, еще на кафедре, когда она сказала:

– Ты сильно обидишься, если у нас ничего не получится?

Он тогда не придал значения её словам. Думал, что это банальное опасение, но это оказалось самопрограммирование. По телевизору шёл фильм «Пять вечеров» с великолепными Гурченко и Любшиным. Некоторые фразы сознание фиксировало. Время катастрофически истекало. Он оделся и, обнимая, успокаивал, целовал и гладил её. У неё возникло чувство вины. Она говорила, что не хочет, чтобы он страдал, пусть лучше она будет мучиться. То вдруг переходила в обвинение:

– Я же хотела, чтобы с помощью тренинга избавиться от влюблённости. А ты … Теперь я уже не знаю, что со мной. Почему меня к тебе так тянет? Зачем ты пришёл читать лекции? Может, это любовь? – они оделись, захлопнули двери и пошли к остановке. По дороге она повеселела и уже шутила.

– Ты чувствуешь удовлетворение от того, что произошло? – спросил он.

– Ты не понимаешь. Одна моя часть чувствует удовлетворение, что я осталась верной мужу. Другая нет. Ты же поставил мне двойку за поведение.

– Я логически рассчитал ситуацию так. Либо мы расстаёмся сегодня (её лицо приняло несчастное выражение), либо всё остаётся как прежде. Если всё остаётся, то либо по твоему варианту (встречаться по-умному), либо по-моему, через разрыв с семьями. Поэтому я не думал ни о каких средствах предохранения. Я просто тебя больше никуда бы не пустил.

– Юрка сильно любит отца. Ты не сможешь относиться к нему как к родному.

– Отцовское чувство либо  есть, либо его нет. Я – идеальный отец. Двадцать лет я живу ради дочери с нелюбимой женой. – Ему стало жалко себя. Они доехали на автобусе до трамвайной остановки. Когда выходили из автобуса на его остановке, он пошутил:

– Сейчас пойдём ко мне в гости, знакомиться с женой и дочерью.

На трамвае доехали до остановки, где жила её сестра. Аня собралась поработать в интернете. Зашли в павильон, чтобы договориться о следующей встрече. Она увидела свой любимый шоколад и попросила купить. Он без разговоров выполнил её просьбу. Решили, что она позвонит через неделю.

 Погода резко изменилась. Похолодало. Дул резкий пронизывающий до костей ветер. Он сильно замёрз, пока добрался домой. В голове всё время витал её образ: чёрные, длинные, густые, распущенные волосы, упругий живот, который он ласкал руками, языком и своим животом. Он слышал их диалог:

– Может быть, это и хорошо, что я не сдалась, если наши отношения будут развиваться по твоему варианту? И что со мной: с ним я думаю о тебе,  с тобой о нём.

– Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. – Он испуганно взглянул на потолок и продолжил:

– В потолке открылись люки, не пугайтесь, это глюки. Слушай анекдот. Два мужика разговаривают: «Ты водку пьёшь? – Нет. – Сигареты куришь? – Нет. – Наркотиками балуешься? – Нет. – К девочкам ходишь? - Нет. – Как же ты тогда расслабляешься? – А я и не напрягаюсь…».

–Ты делаешь всё, как мне нравится. Или это всем нравится? Я хочу поехать в Санкт-Петербург, сходить в Эрмитаж. Я люблю живопись и стихи. Мне хотелось бы пожить с тобой за границей в отеле. Тебе надо обязательно сходить в церковь. Покреститься. Муж у меня некрещёный, мы с ним не венчались. Ты машину водить умеешь?

– Нет.

– Ты купишь мне машину, когда вернёшься из заграницы?

– Надо сначала выставить свою кандидатуру на международном рынке труда.

– Такое чувство, что мы давно друг друга знаем.

– Конечно, вместе пили…

– Я не понимаю, зачем ты узнаёшь о цене серёжек? Неужели я тебя мотивирую зарабатывать деньги?

– Наверное, ты единственное, что может меня настроить на этот подвиг.

 

То, чего они так страстно хотели и к чему так долго готовились, произошло не так, как они воображали. Они договорились о встрече по телефону. Он на этот раз точно знал, что будет. Квартира оказалась занятой. Им около часа пришлось ждать у подъезда. Комната была поприличнее, чем первая. Он опять волновался, как мальчик. Аня ушла в ванну и через несколько минут пришла, закутанная в простыню Он уже разделся и ждал её. И тут началось безумство плоти. Утомившись, она села, прижавшись к стене, боком к нему. Николаю Петровичу показалось, что она так и не отдалась ему. Только однажды он заметил, как она «улетела», расслабившись на несколько секунд. Хотя времени было много, она заторопилась, так как должна была быть в это время у сестры. Аня пошла в ванну. Он за ней. Как будто зная, что больше не увидит её, Николай Петрович целовал её смуглое детское тело, играл с маленькими грудками и гладил жесткие волосы внизу живота. Она смеялась и ласково отстранялась от него.

Когда они шли к остановке, она спросила:

– Интересно, как расстаются те,  кто изменяет своим супругам?

– Чувства рассеиваются, как только кто-то почувствует угрозу распада семьи или обнаружения неверности.

– Мой-то гоняет на машине по всему городу. Он запросто может меня увидеть. Он чувствует, где я. А я, дура, иду спокойно…

– Да, и я хорош: моя работает здесь недалеко.  И живём мы рядом.

Он снова проводил её до дома сестры. В трамвае она сказала:

– Ну, вот, теперь ты будешь много зарабатывать, у меня большие потребности.

 

Когда Николай Петрович пришёл на экзамен, то обнаружил на своём столе бутылку коньяка, коробку конфет и большой букет цветов. Экзамен прошёл быстро. Когда всё закончилось, Аня подошла к нему с зачёткой. Он выставил ей оценку за курсовую и спросил, куда она сейчас идёт. Она ответила, а Николай Петрович сказал, что ему в другую сторону.

 

Около месяца они не встречались. Но вот наступил день её рождения. На серьги с изумрудами, конечно, он денег не накопил. Он купил  две маленькие фигурки нецкэ. Одну выбрал сам, а вторую попросила она. Аня торопилась к своей подруге: ей надо было договориться по работе в лагере летом. Он поехал с ней. Они долго блуждали в поисках дома её знакомой. А когда нашли, она не взяла его с собой. Предчувствуя, что это последняя встреча, он привлёк её к себе и жадно поцеловал в губы. Рядом застучали куски мусора в мусоропроводе, обшарпанная лестничная площадка вернула их к реальности.

11.04.2006