Наш альманах - тоже чтиво. Его цель - объединение творческих и сомыслящих людей, готовых поделиться с читателем своими самыми сокровенными мыслями, чаяниями и убеждениями.
Выпуск третий
Памятки истории
Многие пожары в мировой истории разгораются
от искры Божьей, попавшей не в ту голову.
Валентин Домиль
Егор Ревенко
К ИСТОРИИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ПОРТРЕТА
(записки барнаульского коллекционера)
Страница 1 из 3
Посвящаем
КЛЕЙСТУ Виктору Владимировичу
ПАТРАКОВОЙ Анне Леонтьевне,
ПОДУШКОВУ Дмитрию Леонидовичу,
нашим деятельным помощникам на стезе
архивных и библиографических разысканий
I. НЕДОСКАЗАННАЯ БИОГРАФИЯ
Надо лететь в Москву. Экспертиза, которую в течение месяца проходил наш портрет во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени академика Грабаря, готова.
Господи, ну что дают эти экспертизы? И без них ясно: мужской портрет, неизвестный художник. Изображен военный, с орденами. Надпись на обороте: «Вышневолочаевский помещик подполковник Семен Павлов сын Юренев». Судя по одежде – 30-40-е годы 19 века.
Но нет, формалисты мы неисправимые. Каждую буковку перепроверяем.
Экспертиза стоит 100 баксов. И билет в один конец – 5000 рэ. Но для Юренева - нам не жалко. Хотим знать о нем все.
«Имеет коллекционное и антикварное значение…»
Москва. Домодедово. Толчея. Самолет тяжело переносим. Возраст, вес избыточный. Метро не для нас. Придется откупить такси до вечера, до обратного самолета. Калькулируем: еще 200 баксов. Разорение.
На дорогах пробки. Газ, суета. От частых остановок укачивает. Но вот мы у цели. Держим в руках экспертизу. Как и следовало ожидать, портрет – подлинный. Известные в Москве специалисты эксперт Гельенек и зав. отделом научной экспертизы Киселева подтвердили: изображен на портрете вышневолочаевский помещик Юренев, написан он во второй трети девятнадцатого века, «по времени и качеству исполнения произведение имеет коллекционное и антикварное значение» и «может представлять интерес для исторического и краеведческого музея». Подписи, печати – на месте, ссылка на протокол экспертного совета имеется.
Теперь – рама. Момент ответственный. Рама должна украшать портрет, но притом – не «убивать», то есть не мешать восприятию деталей изображения. Подлинная рама в ходе перипетий советских времен оказалась утраченной, к портрету относились варварски: содрали его с подрамника, скатывали в трубочку, о чем говорит характер кракелюр – то есть маленьких трещин на красочном слое. Если трещинки расположились по кругу - значит, холст подвергался каким-то точечным ударам. Если они продольные, от края картины до края - портрет скручивали.
Старого подрамника тоже не оказалось – пришлось делать новый. Реставратор – молодчина, очень методичная и кропотливая работа выполнена блестяще. На местах загибов холста – «музейная» обкладка – это чтобы кромки полотна не стирались при соприкосновении с рамой.
Крымский Вал
Рама… Едем в Центральный Дом Художника. Современное роскошное здание у моста на Москве-реке, на Крымском валу. В ЦДХ несколько багетных мастерских. Почти весь багет импортный, штампуют его по старым образцам. Для портретов более всего идут рамы широкие, с крупным рисунком, рельефные. Чтобы багет выглядел «теплее» и натуральнее, и походил на старинный, его тона намеренно вручную «приглушают» черными подмалевками. Размер полотна 62 на 49 сантиметров плюс срезы на углах – итого уйдет более двух с половиной метров. Да за срочность платить двадцать процентов, к тому же налог на добавленную стоимость и налог с продаж, все вместе вышло 400 долларов. Дорого. Но ничего не поделаешь: восприятие картины во многом зависит от рамы.
Доводилось слышать: рамы, мол – мещанство. Главное – холст, а рама тут не при чем. Право, эти бы речи слышать тем, кто заказывал художникам картины лет двести-триста назад. Во что попало полотна тогда не одевали. Рамы – это прикладное искусство, в них вкладывали не меньше мастерства и умения, чем, скажем, в фарфор или бронзовое литье. Увы, многие секреты изготовления багета, особого штука и лепнины, ныне утрачены.
Режут багет быстро. Через двадцать минут все готово. В мастерских нам всегда рады: покупаем багет часто и самый лучший. Упаковывают его для самолета по особому, чтоб в багаже не побился.
Перевозить антиквариат в самолете – проблема. В багаж картину не сдашь (перепады температуры в багажном отсеке не лучшим образом сказываются на красочном слое). А уж фарфоровые вазы - те и вовсе можно только в салоне провозить. Если ваза большая – приходится заказывать отдельное место, да еще в бизнес-классе, - там сиденья шире, и никто ее ненароком не заденет.
Нашего Юренева тоже везем бизнес-классом: там есть место за сиденьями, где картина не будет подвергаться никаким случайным ударам, коих в обычном салоне, в толкотне, увы, не избежать.
Вышний Волочек
Итак, портрет в Барнауле. Висит в вестибюле на почетном месте над компьютером – здесь мы работаем над книгами.
Сурового вида военный. Насупленно сдвинутые, почти сросшиеся брови. Аккуратно подстриженные усы, бакенбарды. Бороды нет. Глаза смотрят в сторону. Взгляд человека бывалого, многое в жизни повидавшего.
Вышневолочаевский помещик…
Где это – Вышние Волочки?
Снимаем с полки 14-й том Брокгауза, неизменного нашего спутника в любом исследовательском поиске.
Ага, вот она, статья Д. Рихтера о Вышнем Волочке.
Сведений не так чтобы много: «Уездный город Тверской губернии… Городом Вышний Волочек наименован в 1772г. Вышний Волочек выстроился на месте бывшего болота, из которого когда-то брали начало реки… Окрестности Вышнего Волочка тоже болотисты. Климат сырой и крайне нездоровый. Холера, посещая в нынешнем столетии несколько раз Тверскую губернию, ни разу не миновала Вышнего Волочка. Смертность в городе превышает рождаемость… Несмотря на это, население города фактически растет: в 1783г. было 3909 жителей, в 1830 – 7247, а в 1886г. 15881… В настоящее время Вышний Волочек один из самых людных и благоустроенных городов Тверской губернии, много красят его каналы и шлюзы, окруженные садами и бульварами, исправно содержимыми ведомством путей сообщения… По площади Вышневолоцкий уезд занимает первое место среди уездов губернии. Поверхность холмистая… Рек в уезде много… До 15% всего уезда покрыто камнем (валунами). По земским исследованиям половина уезда в почвенном отношении находится в условиях невыгодных для земледелия… Вышеволоцкий уезд лесистый; преобладающие породы: сосна, ель, береза… много диких зверей: медведи, лоси, дикие козы и рыси…, забегают и олени… Климат суровый…».
Удомельские погосты
Да, невеселое место. Болота, холера, смертность, звери дикие «забегают». Суровость климата, о которой пишет Рихтер, сразу же ассоциируется с флегматичным обликом Юренева, запечатленным на портрете.
Но где же он обитал, наш Юренев – в самом городе, в Вышнем Волочке, или в окрестностях его, в уезде? Написано же: помещик. Значит, имение где-то было. Но где?
Подключаемся к Интернету. В поисковой системе Яндекса запрашиваем данные о Семене Павловиче Юреневе. Результат превосходит наши ожидания: на безвестного Вышневолочаевского помещика обнаруживается ссылка. Сайт краеведческого альманаха «Удомельская старина» предоставляет лаконичную справку. В публикации некоего Д.Л. Подушкова под названием «Захоронения на Удомельских погостах» в списке похороненных читаем: Юренев Семен Павлович, подполковник, умер 1 июля 1855г. в возрасте 55 лет, похоронен в селе Черные Ручьи (храм Георгия Победоносца).
Он! Слава богу, хоть годы жизни теперь знаем и место погребения. Однако вот вопрос – что это за Черные Ручьи такие, о какой-такой «Удомельской старине» речь? Какое отношение загадочная Удомля имеет к Вышневолоцкому уезду?
На том же сайте находим краткую историческую справку. Удомельский район входит в состав Тверской области, до революции был частью Вышневолоцкого уезда. Райцентр Удомля находится всего в 56 км от Вышнего Волочка. С Удомельской землей связаны такие громкие в истории России имена, как граф Алексей Андреевич Аракчеев, Дмитрий Иванович Менделеев, Антон Павлович Чехов, художники Иван Ильич Левитан и Алексей Гаврилович Венецианов.
Вот, значит, где бытовал наш герой, помещик Семен Павлович Юренев. Справку на Удомлю находим и в словаре Брокгауза и Ефрона: оказывается, озеро Удомля, Вышневолоцкого уезда «очень живописно», «местность озера Удомля исстари была заселена и названия многих доныне существующих селений упоминаются в новгородских летописях». В 16 веке близ Удомли «существовали два монастыря».
«Бычачья голова черного цвета…»
Вышний Волочек, Удомля, погосты, исторические места…
Черный Ручей, где похоронен Юренев – это где-то под Удомлей. И что это за селение? Может быть, именно им и владел Юренев? Или похоронен там случайно?
И как узнать, какими именно селениями владел наш помещик?
Раз помещик – значит, дворянин. В дворянских родословных, наверное, немало можно найти сведений о владениях.
На сайте библиотеки Тверского государственного университета находим изображение герба дворянского рода Юреневых. Есть и описание герба: «В щите имеющем голубое поле изображена Бычачья голова черного цвета, сквозь которую виден диагонально с права на лево пронзенный серебряный Меч. Щит увенчан обыкновенным Дворянским Шлемом с Дворянскою на нем Короною и тремя Страусовыми перьями. Намет на щите голубой подложенный серебром».
Действительно, очень живописно. Сразу видно, что представители рода связаны с несением воинской службы. «Бычачья голова», меч… Очевидно, Семен Юренев был не просто подполковником, а потомственным военным.
Небольшую справку о роде находим также в 81-м томе Брокгауза. Она подписана сокращенно: «В.Р-в». И в самом деле – род потомственно военный. Он берет начало от некоего Андрея Юреневского, прибывшего в Россию из Польши. Один из Юреневых, Семен Васильевич, был стрелецким сотником, и в 1590-1593гг. отражал в Соловецком монастыре нападения шведов и финнов. Иван Игнатьевич участвовал в битвах во время Северной войны, Семен Игнатьевич отличился в Крымских походах 1687 и 1689гг., Николай Алексеевич воевал против Наполеона, а позже дослужился до должностей вице-губернатора костромского и архангельского, Петр Александрович (вторая половина 19в.) был Сенатором.
О Семене Павловиче Энциклопедический Словарь Брокгауза и Ефрона умалчивает. Зато в упомянутом томе находим ссылку на книгу «Род Юреневых», которая была выпущена в Санкт-Петербурге в 1903 году и содержала генеалогическую роспись рода, начиная с 14 столетия.
А вдруг в этой книге что-нибудь, касаемое Семена Павловича Юренева, обнаружится?
Но где найти ее, эту книгу?
Салтыковка
Библиотеки сейчас компьютеризировались. Во многих начинают действовать электронные каталоги. Как правило, работают они плохо. Каталог главной библиотеки страны - бывшей Ленинки, вызывает лишь раздражение: ее сайт находится в полурабочем состоянии.
Лучше дело поставлено в Петербурге.
Бывшая Салтыковка, а ныне Российская Национальная Библиотека, имеет сайт, на наш взгляд, самый лучший в своем роде. Книг, правда, очень много, и в электронный каталог еще не все успели вписать. Вношу название книги «Род Юреневых» в строку поиска – и это ничего не дает: сведений нет. То же самое – когда пытаешься найти книгу по составителям (в словаре Брокгауза они обозначены как Г.Н. и Н.А. Юреневы).
Придется вступить в непосредственный контакт с работниками генерального каталога. На сайте – номера телефонов и фамилии сотрудников. Делаю контрольный звонок в сектор библиографии – там отсылают меня к дежурному библиотеки и в службу каталогов. И вот удача: книга обнаружена, она имеет шифр 38.76.7.3 и содержит 454 страницы.
При библиотеке действует институт генеалогических исследований. Звоню туда и следом по электронке отсылаю запрос. Прошу сотрудников института посмотреть указанную книгу и проверить, имеется ли в ней какая-нибудь информация о Семене Павловиче Юреневе.
Через одиннадцать дней получаю ответ. Научный сотрудник названного института Анна Леонтьевна Патракова книгу «Род Юреневых» изучила внимательно. Оказалось, что Семен Павлович упоминается в третьем разделе книги, на страницах 421-423. «Он, - пишет Анна Леонтьевна, - принадлежит к потомству Афанасия Юренева. Сын Афанасия – Василий, внук Андрей и правнук Тимофей служили в Новгороде дворянами. За Андреем Васильевичем состояло в 80-х гг. 17 века поместье в Новгородском уезде Бежецкой пятине в ее Тверской половине, на которое он получил грамоту от царя Федора Алексеевича».
И – сведения, которые непосредственно касаются Семена Павловича. Прадед его Сидор Андреевич был драгуном, деда звали Никита Сидорович (жена: дочь Василия Федоровича Милюкова), отец служил прапорщиком (жена: дочь майора Анна Степановна Прибылова).
Указано также, что сам Семен Павлович (это мы уже знаем) был подполковником, а вот из неизвестных сведений – жену звали Варварой Александровной (дочь майора Филисова), а детей – Александр (родился 23 декабря 1845г.), Дмитрий (19 октября 1849г.), Николай (10 апреля 1851г.), Федор (7 января 1853г.), Анна (22 ноября 1846г.), Марья (16 апреля 1848г.), Ольга (20 мая 1854г.). Из дополнительных данных – сын Николай дослужился до земского исправника.
Архив Департамента Герольдии
Низкий поклон Вам, Анна Леонтьевна!
Вы не просто скрупулезно и педантично выполнили нашу просьбу и внимательно изучили книгу «Род Юреневых», но еще подсказали пути возможного дальнейшего поиска.
Так, узнав из комментария к поколенной росписи, что в 1852г. Семен Павлович с детьми был внесен во вторую, а в 1856 году – в шестую часть родословной книги Тверской губернии, Анна Леонтьевна предположила, что более подробные сведения о Юреневе можно найти в фонде Департамента Герольдии в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге, и порекомендовала обратиться туда с запросом, указав при этом и адрес архива, и его телефоны, и номер электронной почты.
Такое внимание к запросу нас тронуло. Мы написали Анне Леонтьевне ответное письмо с признательностью за помощь. Поблагодарили мы также генерального директора библиотеки Владимира Николаевича Зайцева – уж очень вдохновили нас результаты поиска.
Патракова, конечно, права. На повестке дня – запрос в исторический архив (сокращенно РГИА).
Архив находится в самом центре Петербурга, на Английской Набережной, дом 4.
Направляем электронкой письмо. Так, мол, и так - Патракова Анна Леонтьевна посоветовала к вам обратиться.
Но в архиве проблемы. Электронный адрес не срабатывает. Неполадки на сервере. Посылаем запрос факсом.
Марш протеста
Звоним: дошел ли запрос? Четко ли пропечаталось факсовое сообщение?
Сотрудница архива Людмила Вячеславовна Белокопытова успокаивает: не волнуйтесь, письмо получили. Однако – беда: на исполнение тематических запросов очередь. Кроме того, РГИА в любой момент могут закрыть. Причина? Власти собираются переместить архив из его родных стен в современное здание. На месте старинного хранилища решили разместить чиновные апартаменты. Перевозка бесценных древних фолиантов грозит обернуться трагедией: резкая смена микроклимата, в котором документы пребывали сотни лет, может сказаться на них губительно. В Интернете создали неофициальный сайт, культурная общественность города протестует, устраивает пикеты и митинги…
Так что выполнение запроса – проблематично. Но сотрудники сделают все возможное. Во всяком случае, результаты будут не раньше, чем через два месяца.
Пробуем ускорить процедуру оформления заказа. Просим выслать счет для оплаты аванса по факсу. Получаем факс, в тот же день осуществляем платежи. Аванс 600 рублей, предварительная сумма заказа - 3900. А вообще, по правилам, заказ исполняется в пределах полугода.
Итак, остается только ждать…
Но поиск прекращаться не должен. Пока архивисты работали над запросом, изучали описи и дела, мы вернулись к отправной точке разысканий – публикации пока неизвестного нам Д.Л. Подушкова об Удомельских погостах на сайте «Удомельской старины». Она представляет собою огромный список захоронений на означенных погостах до 1917 года. В алфавитном порядке перечислены старинные кладбища Удомельского района и погребенные на них лица преимущественно духовного и дворянского сословия, о чем Д.Л. Подушков предупреждает нас в подзаголовке своей публикации. Исконно «расейские» названия храмов и селений привораживают: Верескуново, Грибны, Ивановское, Илово, Паношино, Перхово, Поддубье – все эти названия сел были Юреневу более чем знакомы. И схороненных на означенных погостах он знавал, скорее всего, лично.
«Спи, мать моя родная…»
В Черных Ручьях, на погосте при храме Георгия Победоносца, кроме Семена Павловича Юренева похоронено еще несколько человек. Поминается некая Мария Павловна Самуйлова, умершая в 1875 году в возрасте 40 лет. Ее Юренев мог знать в малолетстве. Эпитафия на надгробии гласила: «Спи мать моя родная, покой тебе в земле, а Бог даст мир твоей душе».
Похоронены там также Филисовы.
Филисовы…
Стоп! Ведь супругу Юренева, Варвару Александровну, в девичестве звали Филисовой, она была дочерью майора, это следовало из данных, обнаруженных А.Л. Патраковой в книге «Род Юреневых».
Но погребения Филисовых на погосте Черных Ручьев датированы 18 веком. И, значит, родство с Юреневыми было вовсе не случайным – оно как бы венчало знакомство двух родов, которое длилось десятилетиями!
Памятник на захоронении Филисовых 18 века был один на несколько человек. Общая эпитафия незамысловатая: «На сем месте погребены тела вдовы Федосии Петровой, сына ее подпоручика Никифора Стахеева, жены его Настасьи Ивановой и сына Степана Филисовых, которые представились: Феодосия 1754-го марта 19-го, Никифор 1775-го сентября 1-го, Настасья 1763-го сентября 12-го, Степан 1770-го мая 12-го годов и чисел».
Кому принадлежали Черные ручьи в 18 веке? Если Филисовым, то как они перешли потом к Юреневым? Ведь Юренев похоронен, конечно, в своем родовом имении? Загадка…
Где-то на Удомельских погостах, возможно, покоился прах и художника, писавшего портрет Юренева. Школа провинциальная, это видно невооруженным глазом, и подтверждено экспертизой реставрационного центра Грабаря. Скорее всего, художник тоже проживал не так чтобы далеко: у столичных признанных мастеров подполковнику в отставке, обитавшему в глуши, средь болот, озер, и диких зверей, в богом забытых Черных Ручьях, вряд ли была возможность заказать портрет. Хотя…
Школа Венецианова
С Удомельскими местами, как уже было сказано, связаны жизнь и творчество известного художника Алексея Гавриловича Венецианова. Жил он приблизительно в те же годы, что и Юренев, и похоронен на Удомельской земле, на Дубровском погосте (храм Спаса Нерукотворного Образа). На его могильном памятнике – надпись: «Живописец Его Императорского Величества академик Алексей Гаврилович Венецианов скончался в 1847 году декабря 4 дня на 68 году жизни. Незабвенному родителю от двух дочерей его».
У Венецианова была школа. Провинциальные художники упражнялись в мастерстве своем под надзором признанного академика живописи. Ученики тоже жили и работали на Удомельской земле. Возможно, кто-то из них и написал наш портрет. Из самых известных учеников Венецианова – Григорий Васильевич Сорока, родился 15 ноября 1823г., он был крепостным художником, и погребен в селе Поддубье, отпевали его в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Скончался 10 апреля 1864г. В том же селе погребен и друг художника Венецианова, который был хозяином Сороки - Милюков Николай Петрович. Он скончался 5 декабря 1889г. 87 лет от роду.
Очаровательный портрет девочки-подростка, что хранится ныне в Государственном Русском музее, Сорока написал с Е.Н. Милюковой. Предки же Юренева – в родстве с некими Милюковыми, и, возможно, именно с теми, к потомству коих принадлежал Николай Петрович. Что касается надгробия Николая Петровича Милюкова, то автор публикации об Удомельских погостах Д.Л. Подушков сообщает: оно в советские времена будет использовано под бюст Ленину в селе Молдино…
Однако, сравнивая кисть Сороки с манерой письма на нашем портрете, сходство если и улавливается, то в степени незначительной. Сорока писал очень контрастно, почти лубочно. Юренев же изображен с некой паволокой мягкой дымки. У Венецианова, конечно, были и другие ученики. При помощи князя П.М. Волконского Венецианов в Вышневолоцком уезде организовал подобие школы, из которой вышли достаточно приметные художники Г. Михайлов, А. Тыранов, С. Зарянко и другие. Но кто из них мог написать портрет Юренева?
Генеалогический портал
Какая жалость, что мы так заняты и не можем себе позволить сколько-нибудь длительную командировку в столицы, в Тверь, в Вышний Волочек, в Удомлю – в общем, съездить туда, где можно было бы прояснить пока такие смутные реалии биографии Юренева.
Случай, впрочем, свел нас с исследователями, которые могли бы нам помочь. Член Совета Русского Генеалогического Общества Станислав Экземпляров заинтересовался нашими запросами и порекомендовал нам петербургского знатока архивов Виктора Владимировича Клейста, с коим имел предварительные разговоры о путях возможного поиска.
В.В. Клейст – потомок древнего прусского баронского рода, происходящего из Померании. Виктор Владимирович разыскивает представителей этого рода в России, с 2001г. ведет поиски в архивах Прибалтии и Белоруссии. Он очень хорошо знаком с историческим архивом в Петербурге, и почти с ним сроднился.
Обмениваемся электронными письмами. Просим ускорить процесс копирования дела о дворянстве Юренева, обнаруженного в РГИА Людмилой Вячеславовной Белокопытовой. Доплачиваем архиву за срочность заказа. Виктор Владимирович просматривает заксерокопированные листы, и проверяет - насколько копии читаемы.
В РГИА – многодневная очередь не только на копирование, но и на отсыл копий заказчикам. Звоним в архив – просим выдать ксерокопии на руки В.В. Клейсту, попутно пишем благодарственное письмо Л. Белокопытовой на имя директора архива А.Р. Соколова. С запросом она справилась блестяще: найденное дело содержит более сотни страниц рукописного текста. Виктор Клейст берется отправить нам его с центрального петербургского почтамта, предварительно сняв страховочную копию: а вдруг в дороге затеряется?
Попутно узнаем, что Виктор Владимирович в скором времени будет в Москве, в военно-историческом архиве. Какая удача! Ведь Юренев был подполковником и, значит, в военном архиве о нем что-нибудь, да найдется.
Электронки из Барнаула и обратно следуют ежедневно. В.В. Клейст информирует нас о мельчайших деталях поиска, а мы взяли за правило советоваться с ним – что можно предпринять на будущее, чтобы побольше разузнать о портретируемом. Клейст советует: надо связаться с Тверскими краеведами!
Дмитрий Подушков
Тверские краеведы? Мы знаем только одно имя: Д.Л. Подушков, автор публикации об Удомельских погостах. Кто же он такой – человек, который в буквальном смысле проповедует «любовь к отеческим гробам»?
Заходим на сайт краеведческого альманаха «Удомельская старина» вторично. Оказывается, Дмитрий Леонидович Подушков – создатель и главный редактор названного альманаха, уже вышло в свет 32 номера. Вот и биографическая справка на него: 63-го года рождения, с 1976г. проживает в Удомле, окончил Рязанское высшее воздушно-десантное училище, в 1987-88гг. командует разведгруппой в батальоне особого назначения в Кандагаре (Афганистан). За боевые заслуги награжден орденом «Красная Звезда» и высшим афганским боевым орденом «Красное Знамя». В 1989г. добровольно уволился в запас, до 1991г. работал учителем в школе. В 1991-93гг. директорствовал в «Авторской школе» - одной из первых частных школ в России, был депутатом Удомельского райсовета, председателем комиссии по вопросам образования, культуры и социальной политики, с 1996г. - замглавы местного самоуправления. С 1997г. издает альманах «Удомельская Старина», организовал издание серии книг по истории родного края.
Уважаемый человек. Вот и фотография – чем-то похож Подушков на Юренева, такие же сдвинутые насупленные брови, и взгляд – повидавшего жизнь и отмеченного печатью пережитого. Ни дать, ни взять – Юренев нашего времени. Так мы его про себя и «окрестили»: Юренев. Вот и телефоны «Бизнес-центра», который он возглавляет. Звоним – соединиться не удается. Провинция, связь плохая. Есть еще адрес электронной почты – шлем ему обстоятельное письмо. Кланяемся в ножки: помогите, дескать, разобраться – в Вашей публикации сказано, что Юренев в Черных Ручьях похоронен, и дата смерти обозначена. Так сохранилась могила-то? Если сохранилась - сфотографируйте памятник, будьте любезны. И соседние памятники, захоронения Филисовых, Самуйловой, сделайте, пожалуйста, фото также видов селения Черный Ручей – может, дома какие старые остались.
Один лишь камень…
Электронка не вернулась. Значит, вроде бы, дошла. А телефоны молчат. Ну не могут же не работать в районном центре телефоны? Звоним на телефонную станцию, перепроверяем – оказывается, номера вот уже год как изменились.
И вот – дозвонились. Очень немногословный он, Дмитрий Подушков. Письмо получил, - скоро ответит. Мы, в свою очередь, по мере перевода дела Юренева в электронный вид, обещаем частями его скидывать Подушкову по электронке.
Невдолге приходит e-mail. Всего несколько строчек: высылаю вложениями три фотографии, письмо напишу позднее.
Вскрываем файлы со снимками. В названии файлов - кресты и название: Черный Ручей. Понятно, значит: погост при Черных Ручьях.
А вот и фото. Первое: чистое поле, вдали деревья. Второе: деревья ближе, около них виднеется какой-то камень. Третье: сам камень под деревьями.
Господи, что это? Все, что осталось от погоста? Только один камень?
Похоже, что так. Но все же теплится надежда. Отсылаем фото Клейсту, спрашиваем: что бы это могло быть? Погост? То, что от него осталось?
Как-то в одной газете прочитали: снесли большевики кладбище, какая жалость!Тут же последовали возражения: сносили не просто так, нужды производства и жилого строительства требовали! Но вот вам чистое поле. Глушь. Черных Ручьев в помине нет. Ближайшее жилье – не близко. Никакого строительства – ни жилищного, ни промышленного. Так что ясно: сносили только затем, чтобы – снести, вытравить память о таких, как Юренев. И памятника на месте бывшего погоста никто в Удомле ныне ставить не торопится. Точно также, - сообщали кемеровчане, - как в Кемерове, Новокузнецке и по всей стране. И становится ясным: от того, что сегодняшние власти предержащие – со свечкой в руках, в соборах перед видеокамерами позируют, природа тех властей осталась прежней – свирепоантигуманной.
Приехать, что ли, в Удомлю, и на свои средства памятник заказать? В крупных сибирских городах такие бы акции не прошли – никто не позволит без согласования с властями памятники устанавливать. Но в Черных Ручьях-то, в чистом поле, - может, имела бы шансы на успех подобная затея? Или – разобрали бы наш памятник? Ведь снесли же надгробие, установленное частными лицами в конце 80-х на могиле известного художника Ивана Егоровича Селиванова, имевшего мировую славу «сибирского Пиросмани». Нечего, мол, «партизанить»…
Он ли?
Тем временем пришла бандероль от Клейста. Очень аккуратно упакованная, проложенная мультифорками – чтобы, невзначай, не замочилось содержимое: архивное дело о дворянском роде Юреневых.
Почерк у писцов ужасный, не всегда достаточно определенно можно сказать – о каком населенном пункте или лице идет речь. Приходится сопоставлять разные документы, это помогает.
Но, конечно, перво-наперво – послужной список Юренева. Очень важно еще раз проверить – он ли изображен на портрете. А в формулярах, конечно, должны быть сведения о наградах. И если ордена, изображенные на портрете, будут соответствовать формулярам – значит, действительно, речь идет именно о Семене Павловиче Юреневе.
Листы 3 и 24-26 содержат копии свидетельства генерала от инфантерии, командира отдельного Гренадерского Корпуса Набокова, выданного Семену Юреневу в 1839 году. Набоков – человек авторитетный, имеет множество воинских регалий, которые в конце документа педантично перечислены: Орден Святого Александра Невского, алмазами украшенный, орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 3 класса, Орден Равноапостольного Князя Владимира 2 степени, Орден Святой Анны 1 степени, императорской короною украшенный, прусский Орден Красного Орла 2 класса, прусский Железный Крест, золотая шпага с надписью за храбрость, алмазами украшенная, польский Знак Отличия за военное достоинство и Знак за 30-летнюю беспорочную службу. Человек - авторитетнее не представишь.
Свидетельство Набокова помечено 8 июля 1839 года. Оно удостоверяет, что Юреневу, имевшему грекороссийское вероисповедание, шел 41-й год. Что полностью согласуется с уже известными нам данными (вспомним: в статье Д.Л. Подушкова - Юренев скончался в 1855 году в возрасте 55 лет). По Набокову выходит, что Юренев родился приблизительно в 1799 году, а судя по изданию «Русский провинциальный некрополь» (1914), которым пользовался Д.Л. Подушков – около 1800 (дельта в арифметических подсчетах вызвана разницей между точной датой рождения Юренева, датой смерти и датой составления свидетельства Набокова). Так что с временем рождения – все сходится.
Гренадерский полк
Набоков свидетельствует далее, что Юренев происходит из дворян Тверской губернии, и что за ним состоит «родового имения… в Вышневолоцком уезде семь душ крестьян». Немного. Название самого имения, увы, не упомянуто. Зато сказано, что в военную службу Юренев вступил 1 апреля 1817 года подпрапорщиком в Киевский Гренадерский полк (позже переименованный в полк Его Королевского Высочества наследного принца Оранского, а в Энциклопедическом Словаре Брокгауза обозначенный уже как генерала-фельдмаршала князя Николая Репнина). Полк этот был сформирован еще в 1700г., стал называться пехотным в 1708-м, а в 1849-м его шефом назначен король нидерландский. В 1805г. полк получил георгиевское знамя за сражение при Шенграбене, ему были дарованы серебряные трубы за взятие Берлина (1760) и сражение при Кацбахе (1813), а также особые знаки на шапки за военные походы в 1812-13гг.
В этом прославленном полку Юренев получил следующие военные звания: прапорщик (с 17 апреля 1818г.), подпоручик (с 9 декабря 1820г.), поручик (24 апреля 1822г.), штабс-капитан (с июля 1826г.), капитан (7 сентября 1829г.), майор (с 4 февраля 1833г.) – в этом звании он был переведен в другой полк, 5-й Карабинерский, а после реформы армейской пехоты – в гренадерский полк фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского (в апреле 1833г.).
Однако главное, чем отличился Юренев за время службы – это был поход по усмирению Польши в 1831г. Четыре из пяти полученных им наград – за Польшу (последняя, пятая – за выслугу лет).
К военной компании против «польских бунтовщиков и мятежников» относились и относятся по-разному. Интеллигенция всегда сочувствовала полякам, ибо справедливо видела в их мятежах ростки инакомыслия, которое во все времена в России жестоко подавлялось. Тем не менее, как известно, Пушкин сверхпатриотично ликовал при взятии Варшавы, равно как и его близкая приятельница Александра Осиповна Смирнова-Россет, которая ему и сообщила эту весть и поздравила с «русской победой». Вряд ли героев подобных военных компаний, подобных Юреневу, можно в чем-либо винить, да и не винит никто: он, как и все в России тех лет, был связан строгой дисциплиной и послушанием, после декабрьского восстания основы престола оберегались, как никогда, и подавление польских мятежей было неизбежно. Да и верность воинской присяге дворянством считалась священной. Блистательные вельможи и мелкопоместные помещики, все – «слуги государя».
Польский поход
Как известно, польский Сейм 13 января 1831г. объявил династию Романовых лишенною польского престола. 24 и 25 января главные силы русских войск пересекли польскую границу. Юренев переходит её 26 января (это следует из упомянутого свидетельства) и, значит, был в первых эшелонах войск.
13 февраля одержана победа при Грохове. Поляки отступают на левый берег Вислы и вооружают укрепления Праги. Дух русских, тем не менее, падает: сражение под Гроховым было кровопролитным. Именно в эти дни Юренева представляют к Ордену Св. Анны 3 степени с бантом (наградные документы за надлежащим подписанием, однако, появятся только в августе). При «падении духа», как известно, командиру требуется удвоенная и утроенная храбрость, так что свою «Анну» Юренев получил, очевидно, по праву…
После Гороховских и Пражских событий Юренев участвует в движении армии к реке Вспружну и на селение Седльце. Последнее отмечено тем, что во время 4-недельного бытования там русской армии из-за дурных санитарных условий появилась холера (в апреле было уже 5 тысяч больных).
Юренев тоже заболевает, ибо из свидетельства следует, что он попадает «по приключившейся болезни» в Одлицкий военный временный госпиталь.
Холера в ту пору была роковой болезнью. Юренев заболевает в апреле. А в июне она уже свирепствует в Петербурге (именно в 1831г. холера впервые появилась в столице) и унесла 7 тысяч жизней: панический страх перед болезнью привел к известному холерному бунту. Под влиянием паники, охватившей столицу, Пушкин, «замурованный» в Болдино и из-за карантина отрезанный от Петербурга, пишет «Маленькие трагедии», где весь ужас, обуявший Общество, отражен в «Пире во время чумы».
Смертность составляла примерно 50 процентов от зараженных, причем в начале эпидемии - все 70-90%. Лекарства от холеры, в общем-то, не было, и даже много позже, через полвека, эту болезнь лечили клистирами из смеси теплой воды с карболовой кислотой.
Второй поход
После выздоровления Юренев возвращается в полк. 25 и 26 августа 1831г. участвует в штурме Варшавы и овладениях передовыми Варшавскими укреплениями. Под Варшавой было до 70 тыс. чел. русских войск.
На воззвание императора с предложением покориться поляки ответили отказом. 25 августа в 5 часов утра начался бой. После короткого затишья на ночь, 26 августа штурм укреплений продолжился. Юренев участвует в бое и… в ночь на 27-е августа попадает в плен. Однако 28-го из плена возвращается, и его награждают орденом Святого Владимира 4 степени с бантом и Серебряной Медалью за взятие приступом города Варшавы. И, похоже, эта награда тоже была «отработана» им вполне…
После падения Варшавы поляки не сдаются. Русские их преследуют до прусской границы. Юренев участвует в двухдневном бою под Модлиным (потом переименованным в Ново-Георгиевск). В этом бою погибло 539 русских офицеров и 10.000 нижних чинов, с польской стороны убито и ранено до 7800 чел. и взято в плен около трех тысяч. В документах Юренева особо отмечено, что 17 сентября 1831г. он находился «при тесном обложении крепости Модлина». Юренева награждают Польским Знаком Отличия за военное достоинство 4 степени.
После военной кампании в Польше Юренев отпуска не получил. Не положено было. Таковой выдадут ему лишь в октябре 1833-го (4 недели) и в январе 1835-го (3 недели). Это были суровые реалии тогдашней службы.
Семен Павлович Юренев - человек педантичный и исполнительный. Не случайно как до, так и после похода в Польшу он неоднократно получал в числе прочих офицеров Высочайшие благоволения за смотры, учения, парады и маневры в Орле, Москве, Старой Руссе и Княжем Дворе (1823, 1826, 1829 и 1833 соответственно).
Впрочем, рескриптов и похвальных листов от своего начальства, как сказано в свидетельстве, не получал. С другой стороны, под судом и в штрафах тоже не был: «высочайшим замечаниям и выговорам не подвергался, состоит в комплекте при полку налицо, к повышению чином и к награждению знаком отличия беспорочной службы аттестовался достойным, … отчеты по должности какие имел, представлял в срок, жалобам не подвергался, слабым в отправлении обязанности службы замечен не был».
Словом, Юренев достиг того, что только мог получить помещик из глухомани, владелец 9 душ крепостных. К тому же – он опоздал родиться. Если бы во время Наполеоновских войн ему было бы хотя бы 17 лет, то, несомненно, при его храбрости, выказанной в Польше, совсем иные эполеты могли бы украсить его мундир. Участвуй он при Бородине, иным был бы и послужной список. Юренев родился не в то время и не в той среде. Вполне очевидно, что влиятельные родственники, коих он не имел, приписали бы его чуть не с пеленок к какому-нибудь престижному полку, так что фактическую службу он начал бы уже хотя бы поручиком. Например, как Сергей Волконский, который «к службе» был приписан в 8 лет.
После отставки
3 марта 1839 года Юренев подает в отставку. По болезни. Исходатайствован ему пенсион аж 666 рублей. Поначалу казалось: что за число такое «масонское»? Уж не связан ли был с новомодными веяниями, охватившими столицы и генералитет? Но нет, не вяжется это как-то с чертами его психологического портрета. И загадка объясняется просто: в отставку выходили с пенсионом, составлявшим две трети жалованья. А жалованье у Юренева было – 1000 рублей. Так что – никакой мистики…
Пенсион получал Юренев в Вышнем Волочке. Притом обязался никакого казенного жалования больше нигде не просить.
Незадолго до отставки наградили его званием подполковника. А за полгода до сего, 1 декабря 1838г. – он получил за выслугу лет орден Святого Георгия 4 степени.
Итого, значит, было у Юренева пять наград: Святая Анна, Святой Владимир, Святой Георгий, польский Знак Отличия и Серебряная медаль за взятие Варшавы. Сравниваем с регалиями, изображенными на портрете – все сходится, наград действительно пять: четыре креста вверху, медаль внизу. Итак, еще раз доказано неопровержимо – портрет подлинный, изображен на нем Юренев.
Когда написан портрет? Конечно, после отставки. Потому что Юренев – хоть и подполковник, но изображен в одежде гражданской. Приехал домой уже не в отпуск, а навсегда – и тут же себя запечатлел, со всеми воинскими регалиями. Это могло быть, судя по всему, только после 1839г. Хотя на обороте портрета проставлена другая дата – год 1832-й. Это свидетельствует о том, что надпись сделана много позднее самого портрета. Память человеческая отчетливо запечатлевает яркие события и, как правило, имена родственников, но всегда слаба на даты. На портретах делали надписи, в основном, уже после смерти портретируемого: чтобы не дать забыть потомкам, кто изображен. И вот потомки повелели написать: вышневолочаевский помещик подполковник Семен Павлов сын Юренев. А год? В самом деле – какой год? Когда война с Польшею была? То ли в 1831-м, то ли в 1832-м. Напишем 1832-й – вернее будет.
Но для 1832-го портретируемый слишком уж в годах. Тогда ему было 32, максимум 33. А на портрете – уже за сорок, ошибиться нельзя никак. Значит, писали Юренева уже в годах 1840-х. На это указывает и экспертиза, - правда, эксперты подстраховались и обозначили срок возможного написания портрета второй третью 19 века. Но косвенно «родная» датировка все-таки ими оспорена, это факт. Так сегодняшняя искусствоведческая «наука» подправила слабую на даты память наших предков.
Подушков
Разумеется, полученными из дела Юренева сведениями мы тут же поделились с Дмитрием Подушковым. Который, - уверены! - отнесется к истории Юренева с тем большим интересом, что не чужд не только краеведения, но и военной истории, сам будучи военным в отставке, да к тому же – автором прелюбопытного очерка о графе Аракчееве.
Оказывается, Аракчеев – родом из Вышневолоцких мест, он провел детские годы в селении Гарусово на озере Удомля. Юренев, конечно, не мог не быть наслышан о своем знаменитом земляке, современнике, прославившемся столь радикальными военными реформами, правдивая оценка которых, вполне очевидно, - дело будущего.
Кроме того, мы послали Дмитрию Подушкову фотоснимок с портрета Юренева. И получили ответ. Подушков выдвинул гипотезу, созвучную нашей: портрет написан кем-то из учеников Венецианова. «В Удомельском крае, - писал он, - активно работали художники – ученики Венецианова… Разного уровня были, - возможно, портрет мог написать кто-то из них… Можно обратить внимание на это обстоятельство искусствоведов. Возможно, нас ждет большое открытие!».
Что касается погоста в Черных Ручьях – то «сегодня это совершенно заброшенное место. Глушь. До ближайшего жилья 5 км». Камень, что запечатлен на одном из присланных Подушковым снимков, как и следовало ожидать – «единственный материальный след от надгробий». Там же – фрагменты фундамента: возможно, все, что осталось от церкви.
Дмитрий Леонидович прислал также подробную карту Удомельского района 1849 года. Поскольку Черных Ручьев сегодня не сыскать ни на одной карте, важно представить, где хоть они находились. Подушков подсказывает: смотрите близ селения Мартусы, а рядом – Черные Ручьи, он же Пог. Егорьевский. Недалече – усадьба Венецианова Сафонково…
Коллектив авторов.
Все права на материалы данного сайта принадлежат авторам. При перепечатке ссылка на авторов обязательна.
